Print for life.
Гомер: − Барт, не хочешь произнести молитву? Барт: − Дорогой Господь, за всё это мы заплатили сами, так что я не благодарю тебя...
воскресенье, 31 января 2021
03:19
Доступ к записи ограничен
Заехать могут на чай и по роже.©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 27 мая 2020
12:46
Доступ к записи ограничен
Заехать могут на чай и по роже.©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 16 марта 2020
11:01
Доступ к записи ограничен
Заехать могут на чай и по роже.©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 13 марта 2020
Заехать могут на чай и по роже.©
вторник, 17 декабря 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
У всех какие-то итоги года, флешмобики. А я по ощущениям где-то сбоку стою.
Точнее не так, не где-то сбоку, а просто на своей тропинке стою.
Это связано с некоторой грустью, но все мои попытки натягивать сов и прочих птиц на глобус не приводят ни к чему хорошему. Получается картина - либо интересно, либо нет.
Идти за тем, что интересно достаточно просто - на это мне всегда хватало запала.
Отказываться от того, что не интересно по каким-то причинам неудобно, потому что окружающие хотят и ждут. Окружение славное, а запал от этого уже не появляется, ни в процессе, ни до, ни после. Остается только ощущение потраченных вникуда сил.
Как был вынесен вердикт со знакомым: "когда ты находишь путь, чтобы согласовать своей желаемый сценарий с действительностью, искусственное же воплощение перестает нести хоть какую-то ценность".
Точнее не так, не где-то сбоку, а просто на своей тропинке стою.
Это связано с некоторой грустью, но все мои попытки натягивать сов и прочих птиц на глобус не приводят ни к чему хорошему. Получается картина - либо интересно, либо нет.
Идти за тем, что интересно достаточно просто - на это мне всегда хватало запала.
Отказываться от того, что не интересно по каким-то причинам неудобно, потому что окружающие хотят и ждут. Окружение славное, а запал от этого уже не появляется, ни в процессе, ни до, ни после. Остается только ощущение потраченных вникуда сил.
Как был вынесен вердикт со знакомым: "когда ты находишь путь, чтобы согласовать своей желаемый сценарий с действительностью, искусственное же воплощение перестает нести хоть какую-то ценность".
четверг, 21 ноября 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
понедельник, 30 сентября 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
понедельник, 12 августа 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
пятница, 26 июля 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
вторник, 04 июня 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
пятница, 12 апреля 2019
10:40
Доступ к записи ограничен
Заехать могут на чай и по роже.©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 29 марта 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
среда, 20 февраля 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
Небольшая сказка от Белобрюха
Жил-был однажды давным-давно, а может быть и совсем недавно, полностью бесцветный мальчик. Он был бел, как лист бумаги. Он был бесполезен и непонятен для остальных, потому что постоянно всё портил.
Он делал это случайно, не стремясь к злу, но каждый раз оставался виноватым в глазах близких. Время от времени ему удавалось смешить окружающих своими выходками, но это случалось так редко, что никто и не обращал внимания.
Друзей было немного: мальчик-огонёк, зеленоглазик и тот, кто пах специями и ловцами снов. Время от времени приходил друг, который уже покинул его и приговаривал, что он самый особенный среди них. Слышать это было странно: как может быть уникальным белый лист? Это же просто пустышка.
Живя среди других детей, он выделялся, как бельмо на глазу. Кто-то находил его милым, кто-то просто откровенно пялился. Одна девочка цвета вишни, долго смотрела в его глаза и сказала, что они необычные. Необычные? Просто ледяные бесцветные глаза?
«А может быть они и правда необычные?» - думал он ночью, глядя на девочку, которая была подозрительно похожа на него. Её голова лежала у него на ногах, и она без остановки рассказывала, рассказывала, рассказывала о разных местах и людях. Она очень много говорила о художниках и была ярка, не смотря на свою белизну.
Кто-то, кроме художников обращает внимание, сколько на самом деле разного белого цвета вокруг? Обычно нет. Белый – он просто белый. Бесцветный. Маркий. Бесполезный.
Наверно, его бесцветность долго и прятала его. Он всегда мог выскочить незаметно от взрослых или куда-то за границу и потом вернуться так, что его не видели. Но даже это не спасло бы его от того, что само идёт за человеком.
Рано или поздно воспоминания и ответы нагонят, как бумеранг и расскажут почему ты здесь. Приходят они, как и полагается в темноте, на границе сна и яви, когда ты уже и не ждёшь их.
Жили-были однажды давным-давно, а может быть и совсем недавно, полностью бесцветный и полностью цветной мальчики. Один был бел, как лист бумаги, другой был ярок, как палитра красок. Один был бесполезен и непонятен для остальных, потому что постоянно всё портил, другой же собирал всех вместе и украшал мир.
Такие родственные души никогда не приходили в мир просто так. Один из них должен был его покинуть, когда его время истечет. Другой должен был забрать друга назад. Белый должен был стереть цвет, как ластик и не оставить ни одного следа. Но…что-то всегда идёт не так, иначе все сказки можно было бы закончить одной строчкой.
Дело было не завершено и Цветной рассыпался разбитым калейдоскопом между мирами. Эти осколки ещё долго радовали детей, порой раня. Ведь об стекло так легко порезаться.
И вот, сидя на полу, перебирая осколки белый мальчик наткнулся на ниточку. Он нашёл её впервые, хоть и ему казалось, что она была здесь всегда. Ниточка убегала в лабиринт между цветными стекляшками и вела от человека к человеку, такая прочная и тонкая. Как паутинка.
Он начал находить эти связи и понимать их. Идти по ним, как по следу, чтобы узнать от кого и к кому она протянута, куда ведёт.
Некоторые связи уже крепко сцепили двоих, многие из них вели в пустоту.
Но вели. И ведут до сих пор.
Так белый мальчик стал следить за связующими ниточками, которые находил.
Жил-был однажды давным-давно, а может быть и совсем недавно, полностью бесцветный мальчик. Он был бел, как лист бумаги. Он был бесполезен и непонятен для остальных, потому что постоянно всё портил.
Он делал это случайно, не стремясь к злу, но каждый раз оставался виноватым в глазах близких. Время от времени ему удавалось смешить окружающих своими выходками, но это случалось так редко, что никто и не обращал внимания.
Друзей было немного: мальчик-огонёк, зеленоглазик и тот, кто пах специями и ловцами снов. Время от времени приходил друг, который уже покинул его и приговаривал, что он самый особенный среди них. Слышать это было странно: как может быть уникальным белый лист? Это же просто пустышка.
Живя среди других детей, он выделялся, как бельмо на глазу. Кто-то находил его милым, кто-то просто откровенно пялился. Одна девочка цвета вишни, долго смотрела в его глаза и сказала, что они необычные. Необычные? Просто ледяные бесцветные глаза?
«А может быть они и правда необычные?» - думал он ночью, глядя на девочку, которая была подозрительно похожа на него. Её голова лежала у него на ногах, и она без остановки рассказывала, рассказывала, рассказывала о разных местах и людях. Она очень много говорила о художниках и была ярка, не смотря на свою белизну.
Кто-то, кроме художников обращает внимание, сколько на самом деле разного белого цвета вокруг? Обычно нет. Белый – он просто белый. Бесцветный. Маркий. Бесполезный.
Наверно, его бесцветность долго и прятала его. Он всегда мог выскочить незаметно от взрослых или куда-то за границу и потом вернуться так, что его не видели. Но даже это не спасло бы его от того, что само идёт за человеком.
Рано или поздно воспоминания и ответы нагонят, как бумеранг и расскажут почему ты здесь. Приходят они, как и полагается в темноте, на границе сна и яви, когда ты уже и не ждёшь их.
Жили-были однажды давным-давно, а может быть и совсем недавно, полностью бесцветный и полностью цветной мальчики. Один был бел, как лист бумаги, другой был ярок, как палитра красок. Один был бесполезен и непонятен для остальных, потому что постоянно всё портил, другой же собирал всех вместе и украшал мир.
Такие родственные души никогда не приходили в мир просто так. Один из них должен был его покинуть, когда его время истечет. Другой должен был забрать друга назад. Белый должен был стереть цвет, как ластик и не оставить ни одного следа. Но…что-то всегда идёт не так, иначе все сказки можно было бы закончить одной строчкой.
Дело было не завершено и Цветной рассыпался разбитым калейдоскопом между мирами. Эти осколки ещё долго радовали детей, порой раня. Ведь об стекло так легко порезаться.
И вот, сидя на полу, перебирая осколки белый мальчик наткнулся на ниточку. Он нашёл её впервые, хоть и ему казалось, что она была здесь всегда. Ниточка убегала в лабиринт между цветными стекляшками и вела от человека к человеку, такая прочная и тонкая. Как паутинка.
Он начал находить эти связи и понимать их. Идти по ним, как по следу, чтобы узнать от кого и к кому она протянута, куда ведёт.
Некоторые связи уже крепко сцепили двоих, многие из них вели в пустоту.
Но вели. И ведут до сих пор.
Так белый мальчик стал следить за связующими ниточками, которые находил.
среда, 06 февраля 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
Как-то мы с подругой-архитектором рассуждали про пространства.
Точнее так, она ходила получать рекомендацию к нашему преподавателю для магистратуры, приехала ко мне с вином и долго рассказывала в каком жутком месте он работает и что ничего захватывающего не делает. Тирада эта заняла минут 10-15, пока я не зацепилась за одно слово.
Жалко.
Именно так я смогла, наконец, спустя N лет образование охарактеризовать это чувство. Не вызывает отрицание ни обстановка, на пространство, ни наполнение. Могу сочинить балладу о том, как можно было бы всё сделать иначе.
Но это бесполезно, а главное это бесполезно доносить до окружающих. Одна из любимых фраз моего отца: «Нет ничего более постоянного, чем временное». И мы следуем этому принципу во всем, даже в местах, в которых живём.
И места, в которых мы обитаем – жалко. Они как побитые собаки, ну или выброшенные на улицу кошки. Кому как удобнее. Сейчас, конечно, можно сразу вносить фразу, что мы тоже скоро умрём, относительно масштабов вселенной и бла-бла. Мы всего лишь повышаем энтропию в мире.
Но мне сложно поверить, что так много людей не хочет понимать, что творит и привносит в мир. Или на худой конец обзавестись чувством вкуса.
Про это можно складывать тирады из трагичного воя всех дизайнеров и архитекторов. Скорее всего к этому вою присоединятся ещё люди, имеющие хоть какое-то отношение к визуальному восприятию.
Точнее так, она ходила получать рекомендацию к нашему преподавателю для магистратуры, приехала ко мне с вином и долго рассказывала в каком жутком месте он работает и что ничего захватывающего не делает. Тирада эта заняла минут 10-15, пока я не зацепилась за одно слово.
Жалко.
Именно так я смогла, наконец, спустя N лет образование охарактеризовать это чувство. Не вызывает отрицание ни обстановка, на пространство, ни наполнение. Могу сочинить балладу о том, как можно было бы всё сделать иначе.
Но это бесполезно, а главное это бесполезно доносить до окружающих. Одна из любимых фраз моего отца: «Нет ничего более постоянного, чем временное». И мы следуем этому принципу во всем, даже в местах, в которых живём.
И места, в которых мы обитаем – жалко. Они как побитые собаки, ну или выброшенные на улицу кошки. Кому как удобнее. Сейчас, конечно, можно сразу вносить фразу, что мы тоже скоро умрём, относительно масштабов вселенной и бла-бла. Мы всего лишь повышаем энтропию в мире.
Но мне сложно поверить, что так много людей не хочет понимать, что творит и привносит в мир. Или на худой конец обзавестись чувством вкуса.
Про это можно складывать тирады из трагичного воя всех дизайнеров и архитекторов. Скорее всего к этому вою присоединятся ещё люди, имеющие хоть какое-то отношение к визуальному восприятию.
четверг, 17 января 2019
Заехать могут на чай и по роже.©
вторник, 18 декабря 2018
Заехать могут на чай и по роже.©
Руна. Кари.
Голоса стали громче. Там, где остальным просто шептали - я знаю, я спрашивал, - мне кричали в ответ. Голос был мужской, незнакомый. Он звал меня настойчиво, и я шёл. По костям, через северное сияние, в место, будто озаренное льдом, где повсюду льют кристальные водопады и светит солнце.
Это место насыщено магией и теплом. Будто оно ближе к обители снежных странников, чем всё, что я знал до этого.
Хотя льда слишком много.
Вскоре я понял, что попадаю сюда не только во сне, я "выскакиваю" из повседневной жизни, не контролируя это. Брокл говорит, что иногда я застываю посреди ходьбы.
Потом я заметил, что лёд везде, даже у очага, в моей постели. Всё вокруг покрывается коркой холодного стекла.
Я начал находить замёрзших птиц. Я знал, что это связано со сном, старался перестать туда ходить, но не мог. Брокл тоже этих птиц видел и ледяные цветы, которые подбирались всё ближе и ближе.
Когда мы поехали к ярлу, то остановились на постоялом дворе в одной деревушке. Что было дальше - я не помню, ведь всё время я провел "не-во-сне" у ледяных водопадов. Слишком долго...очнулся я только тогда, когда Брокл уходил прочь, держа меня на руках.
И я проснулся от равномерного покачивания, так, будто плыву куда-то. Вновь. Но это было не так, Брокл нёс меня, и я ещё какое-то время слушал его тяжелое дыхание. Раскатистое рррррр Спутника вернуло меня в мир: «Давай я возьму его на рррррррруки…» Нет. Я слегка коснулся Брокла рукой и попросил опустить меня на землю. Я шёл сам и слушал их разговоры, пытался сосредоточиться на голосах, интонациях, словах, чтобы не тянуться ко льду. Даже не думать о всепоглощающей мощи и тепле, которые находятся по ту сторону «не-сна».
Это последний переход до Ярлсхольда и повсюду начинают мелькать знакомые очертания холмов и пригорков. Уже в темноте мы различаем очертания города. Он такой родной, что иногда мне действительно хочется здесь остаться. Броклу тоже здесь будет лучше, но…дорога и бесконечный лёд не могут находиться в одном месте, как бы я не хотел. Находясь уже совсем недалеко от дома ярла, мы встречаем какую-то стайку людей. Они одеты не в местные одежды и все черноволосы, у девушек причёски с двумя косами. Очень похожи на гостей из далека, но я не знаю, откуда именно. Единственное, что я чувствую: много магической силы от одной из них. Она не так сильна, как снежная странница.
Мне совершенно не хочется знакомиться ни с кем, и тут нас ловит рыбак-старик. Он всё ходит и причитает, что его дар ярлу пропал. Пока все стоят, как вкопанные, Брокл выходит вперёд, берёт фонарь рыбака и идёт искать. Меня всегда так поражает его смелость и простота, с которой он может помогать другим и несмотря ни на что, двигаться вперёд. Где-то среди деревьев они находят несколько гигантских гнёзд, сплетённых из сухостоя. Они огромные, но не магические. Будто действительно, птица-великан сплела их и сбросила здесь свои крылья в надежде отдохнуть.
Кто-то начал возмущаться, что от этого места надо убираться и поскорее, желательно в тепло. Старик, держа свою драгоценность подмышкой, решил показывать нам дорогу. Он действительно вывел нас к дому ярла в полной темноте. Странно, снаружи не слышно никаких звуков праздника. Но вот внутри…
Внутри стоял шум, веселье и гвалт. Не знаю, сколько я стоял, как вкопанный, пытаясь снять плащ и отогнать тепло, сплетённое ледяными потоками, которое не должно зайти в дом. Долго. Настолько долго, что Брокл начал убеждать меня всё же подойти к ярлу Вулфгару и Сигни, ведь они будут рады нас видеть. Я знаю, что будут рады, но так не хочу преподносить то, что приготовил им. Я чувствую, что им не понравится. И Брокл подсовывает мне в руку нитку бус, которые напоминают зеленоватое северное сияние. Амулет для младенца не прикрепляется к ним, и я думаю, что это к лучшему. Они всегда легко смогут избавиться от магии, если захотят.
Гости из-за моря уходят и Брокл подталкивает меня идти к столу ярла. Пытаюсь объяснить, что просто не надо, все кто захочет, подойдут потом сами и всё. А я просто посижу здесь, здесь около входа хорошо. Но вот мы уже втроём около стола ярла. Вулфгар искренне рад нас видеть, я подло прячусь за спинами Брокла и Спутника-Ворона, лишь бы не заметили. Но ярл и мне протягивает руку, благо стол спасает от объятий. Они у него почти такие же тёплые, как у Брокла.
Протягивая Сигни подарок, я думаю, что может быть пока не поздно? Не дарить. И…госпожа Сигни спрашивает только одно: магическая это вещь или нет. Я описываю, какой смысл имеет каждый символ и понимаю, что это бесполезно. Она просто выкинет, как только появится возможность.
С этой мыслью я ухожу куда-то в толпу гостей, в надежде, что меня просто будет незаметно. Хотя я и незаметно - вещи несовместимые. Да, люди перестали пялиться на меня, но порой фразы уровня «у тебя женское лицо». Как с намёком о ней. На кухне, под потолком висит серебристая лента. Она чем-то напоминает змеиную чешую. От мыслей о чешуе меня отвлекает очень жизнерадостный мужчина. Он подскакивает ко мне, врывается в мой мир со своей улыбкой и золотисто-янтарными глазами, которые сложно не узнать. Мужчина произносит своё имя «Мунларм, сын Мунгарма». Когда Мунларм начинает заваливать меня вопросами, я готов провалиться под землю и ловлю себя на том, что втягиваю голову в плечи. Как последний трус. Пытаюсь петлять около ответа, но решаю, что бесполезно. Для всех бесполезно уже сейчас, а он должен узнать, что случилось с его отцом. Когда рассказываю, что произошло, мне трудно подбирать слова. Лучше бы убил её ещё в своё первое появление в Ярлсхольде и не было бы таких бед. Пока всё это мелькает в моей голове, вперемешку с историей Мунгарма, мне начинает казаться, что ещё немного и его сын двинет мне в челюсть. И правильно сделает, нельзя быть такой тряпкой. Но Мунларм просто улыбается и благодарит за историю и надежду, что отец жив.
Эта фраза меня оглушает и на ватных ногах дохожу до стола, где уже сидят Брокл и Джесса. Спутник стоит где-то сзади. Порой, среди всеобщего веселья, мне кажется, что меня не должно быть здесь. И может быть не стоило дарить такой подарок? Вулфгар и Сигни были бы довольны, если бы мы просто приехали.
Пытаюсь отказаться от еды я вполне могу жить и без неё, но Брокл пытает накормить, и мы начинаем играть в наше любимое за столом «поменять свою тарелку с тарелкой Джессы». Эту партию я проигрываю, Джесса всё время оказывается быстрее и хитрее. Но после двух кусочков еды я сдаюсь. Кормите, не кормите, есть не буду.
Продолжаю сидеть за столом, пытаюсь влиться в общее веселье, но ледяные переливы северного сияния звучат в голове слишком маняще. Когда я готов погрузиться в забытие, Андэ вбегает в зал, почти расталкивая людей вокруг себя: «Ребёнка украли». Люди сразу вскакивают со своих мест и начинается всеобщая суматоха. Пока кто-то кричит, что надо срочно бросить собак по следу, найти это чудовище, я просто вжимаюсь в лавку. Чтобы просто не нашли и не стали спрашивать, потому что сил нет. Истрачивая их чтобы удержаться здесь, я с каждой секундой теряю хоть и понемногу.
Я не удивляюсь, когда приходят за мной и просят. Сосредоточенность – она поглощает всё вокруг. Мир постепенно сереет, и я не знаю, кто находится рядом, медленно опускаясь на колени. Я касаюсь снега и холод, становящийся теплом, обжигает пальцы. Тонкая ниточка ускользает за грань, и я понимаю, что здесь не поможет ни следопыт, ни стая собак. Когда след так ускользает за грань могут случиться очень плохие вещи. Гоню от себя мысли, что может повториться история с Мунгармом. Нет. Нет, такое дважды не случается.
Кружится голова, в доме очень тепло, даже жарко. Ярл всё пытается выяснить, про ребёнка. Я говорю ему, что это не человек, что кто бы это не был младенец – в мире духов. Хоть и живой. Моё объяснение не утихомиривает его, а только распаляет. Но я ведь и не ждал, что Вулфгар сможет сидеть сложа руки, кто угодно, но только не он. И я пытаюсь убедить его, что действовать лучше не в одиночку. Мне точно лучше не действовать в одиночку. Он удивляется так, будто у меня внутри где-то находит нескончаемый источник магических сил. Только ведь это не так, хотя бы для того, чтобы противостоять Гудрун я копил силы полгода. Даже Брокл чувствовал, как я сберегаю силы. Я слышал, как он перешёптывался об этом с Джессой. Так, будто я не вижу и не слышу их. Но это был момент, когда мысли буквально парили в воздухе и пропустить мимо себя их было невозможно. Но сейчас для меня не было видно и таких явлений.
Лёд. Водопады.
Кажется, что слова никак не хотят соединяться в историю. Пытаюсь рассказать ярлу про сон, про Ворона. Про то, что я не могу найти второго. Забавно, но Вулфгар думал, что второй просто где-то летает. Нет, его нет. Он будто первый растворился в том, что происходит вокруг. Ниточку разорвали.
Мои фразы и попытки жалкие попытки убедить, никак не действуют на ярла и улица кажется единственным выходом. Там кто-то стоит, но я выхожу за дом. Только лишь бы никого не было. Просто нужен ветер, много ледяного ветра, который будет так заунывно скрипеть флюгером на крыше дома, который будет шуршать сухостоем и гнать одинокие снежинки вперёд, сгоняя их в единые потоки. Ветер, который пробежится по корке льда на озере и едва тронет его. Ветер. Он немного обжигает кожу, но всегда даёт сил.
Вернувшись внутрь, я узнаю, что Дина и Андэ попробовали проникнуть в мир призраков. И теперь призраков здесь не один-два. Их здесь с добрый десяток.
Духи заполоняют главный зал. Они повторяют и повторяют свои действия, так будто не могут понять на каком свете они находятся. Где они и зачем они здесь. Кто-то куёт, кто-то бесконечно запирает ставни. Голод. Я сижу и глушу его от страха внутри себя. Это, как если ты беглый и долго-долго прятался. Настолько долго, что привык не есть, как вдруг откуда-то долетает запах похлёбки. Нет, по-другому. Ты всю жизнь этого не ел и не знаешь, что это. Но запах кажется таким нужным и таким желанным.
На границе миров проскальзывает та самая Пробуждающая совесть. Я вижу её след, и след того, кто манит её всё дальше и дальше. Он скорее похож на музыканта, чем на мага, но его музыка так же вовлекает и меня. Сложно сказать, сколько я слушаю тончайшую мелодии флейты. Но она обрывается в тот момент, когда Дина забирает из его руки флейту. Так легко, будто она всегда должна была находиться в её руках. Позже я всегда буду видеть её, трепетно прижимающей флейту в куске мешковины к себе.
Андэ стоит около меня и с ледяным спокойствием просит, чтобы её никто не трогал. Думаю, только человеку в отчаянии достанет ума угрожать шаману. Что ж ярл, надеюсь, ты знаешь, что творишь. Обещаю Андэ защищать её. Столько сколько потребуется.
Госпоже Сигни сложно переживать исчезновение ребёнка, поэтому она погружается с головой в дела. И выясняет, смогу ли я отправить одного из воронов к её деду. Отвечаю, что смогу, хоть и знаю, что Он будет долго каркать на меня, что отправил в самую ночь, да ещё и зимой. Да ещё и куда. Но надвигающиеся беды гложут, и я осознаю, что не могу отказать ей сегодня. Я и так очень мало чего могу сделать.
Отправив Ворона, я понимаю, что хочу ещё раз посмотреть на страну льда и северного сияния. Гоню от себя мысль. Нет. Нет. Я просто лягу спать. Просто усну и буду удерживать себя здесь, в мире людей. Забираясь под одеяло, я стараюсь остановить эту реку. Но вот я вновь шагаю по костям. Вперёд. По костям, через северное сияние, в место, будто озаренное льдом, где повсюду льют кристальные водопады и светит солнце.
Просыпаюсь раньше всех. Впрочем, как и всегда. Ворона всё ещё нет, как и его следов. Тихо выхожу наружу, чтобы не разбудить никого. Там всё засыпано снегом, даже в помещениях. Как я и ждал.
После наблюдения за снегом возвращаюсь в комнату, выделенную нам ярлом. Брокл уже проснулся, Ворон ещё не вернулся с ответным письмом. Нахожу ледяной цветок около скинутого с широкой кровати одеяла. Долго держу его в руках, в попытке распутать загадку. Потому что это не моя магия, но она куда-то ведёт. Куда-то за границу мира людей. И я очень не хочу туда попадать. Брокл просыпается и начинает что-то бурчать. Это его обычное состояние утром, видимо людям тяжело просыпаться. «Доброе утро, Брокл» - протягиваю цветок и смотрю на его мгновенно посерьёзневшее лицо. Тогда же, перед завтраком я отдам этот цветок одной из тех прекрасных девушек, которые пришли на праздник. В конце они будут шутить, что все, кому я дал цветок вышли замуж. Забавно, я просто отдавал им красоту, которая никогда не растает.
Всё ещё блуждаю где-то на грани. Брокл с Ингельдой стремятся меня накормить. Андэ вновь говорит, что её стремятся во всём обвинить. Когда у людей пройдёт желание искать не виноватого, а выход? Никогда. Объясняю Андэ, что она просто оказалась не в том месте и не в то время. Если призрак, кем бы она не была пришла не к ней, это значит, что и не от шамана она ждёт действий. Мало ли сколько матерей, жаждущих детей на этом свете.
Только после еды у меня получается сосредоточиться на мире. И я замечаю вернувшегося ворона. Раньше я видел только духа, но теперь…теперь получается поймать взглядом птицу. Он уже отдал письмо госпоже Сигни и прилетел ко мне. Пару коротких фраз и один клевок в руку. Он просто замёрз и ждёт еды. Собираю со стола сыр и выуживаю из сумки вяленное мясо. Кааааааааар-каааааааааар…Птица склёвывает всё и в конце отказывается от куска сыра. Съедаю сам, как и всегда. Кааааар-Кааааааааааар
Ярл уже забыл про то, что я обещал ему рассказать, но я думаю, что ему лучше знать. И рассказываю всё, от начала и до конца. Про то, что если для него сон-сон, то мне порой кажется, что я могу внести с собой эти кости оттуда. Забрать с собой и протащить в реальный мир. А как там воздух искрится силой и магией. И отливает льдом. Такое происходит в мире людей в самые морозные дни, когда вода начинает замерзать в воздухе и всё покрывается инеем. Для Вулфгара это всё становится каким-то айсбергом слов, который он никак не может осмыслить до конца. Как? Кто-то сильнее меня? Да, видимо и такие чудеса случаются.
Еда так же стоит поперёк горла, могу пить только тёплое молоко. Сельва даёт мне его и всё хорошо. Беспокоящиеся начинают узнавать поел ли я. Да, скорее попил, но мне достаточно.
Призрак возвращается с ребёнком, но я не вижу его. Хотел бы, но люди просто принесли эту новость. Что ж, выхожу на улицу следом за людьми и брожу. Хожу столько, сколько нужно, просто для того, чтобы посмотреть на Ярлсхольд. Она такой пустой. Кажется, что все пришли в дом ярла на праздник. Но это не так. Когда я возвращаюсь в зал, то все трещат про какую-то женщину, которая говорила. Меня щелкает только одна мысль - про Неё.
Эта мысль перещёлкивается в реальность голосом мужчины, который призывает всех быть воинами. А может не надо нам ими быть хотя бы в этот раз? Но я просто замолкаю и прячу свою мысль. Лучше всё что угодно сказать, но не это. Не здесь и не сейчас, когда люди поглощены мыслями о мориско. Пусть они сами решают. Это путь людей, а не снежных странников.
Вновь и вновь ко мне приходит ярл. Не знаю, что он пытается найти, надежду или утешение. Но у меня не получается дать ему ни того, ни другого. Силы немного больше, чем было, но всё так же мало и я готов бессильно опустить руки. Но почему-то…я не помню это слово…оно задевает меня. Задевает так, что я решаю попробовать чего бы мне это не стоило. Будь, что будет со мной.
Пока Брокл отворачивается куда-то в сторону, я хватаю Джессу. Мы выбегаем на улицу. За столько лет я так и не научился врать ему. Не смотреть в глаза, сбегать, отмалчиваться, не рассказывать больше, чем спросили, но не врать. Только не ему. И вот я вновь сбегаю. Только теперь рядом Джесса. Мы долго бродим где-то среди замёрзших трав, и я стараюсь провалиться в ту страну. И вот сейчас, когда мне нужно туда…эта точка перехода вновь и вновь ускользает. Ледяные водопады и сияние становятся всё более призрачным и блеклым, и я давлю на ткань, соединяющую миры. Она лопается, пропускает меня и закрывается вновь. Это очень похоже, если бы вы наступили на тонкую корку льда на луже, провалились ногой под воду, но потом вокруг ноги лёд замкнулся. Чувствуя это, я пытаюсь вырваться назад. Вырываюсь. Мелю что-то несуразное Джессе.
Может быть им лучше было бы без меня. Я же беспомощный и бессильный.
Это последняя мысль, которая мелькнула где-то на границе. Джесса, пытающаяся поднять меня идти дальше и снег. Такой тёплый, на нём так хорошо лежать. И спать.
Сон. Сон. Сон. Чувствую, как меня поднимают. На руках так же уютно, как и на снегу. Продолжаю кутаться в плащ только для того, чтобы спать. Тяжелое дыхание Брокла. Голос Ворона где-то рядом. Шаги вверх по ступеням. Скрип двери. Меня кладут на что-то твёрдое и вокруг концентрируются голоса. Пытаюсь вырвать из них самые близкие и родные, чтобы вернуться полностью, чтобы вырвать себя из того мира. Внезапно кто-то берёт мою руку. Поднимаю на него взгляд, а он только и шепчет, что я могу взять часть силы. Жалкая попытка отказаться. Я чувствую себя, как путник, который наконец нашёл чистую воду и не могу напиться. Так же с силой. Она так пьянит. Нет. Нельзя. Выдёргиваю себя из мира льда полностью и благодарю Сельву. Раб только тихо и говорит, что я был достоин этого. Может быть, но не больше, чем многие здесь.
Сажусь и понимаю, что меня положили на стол прям у самого входа. Жалкие попытки слезть, объяснить ярлу, что я пытался. И. Опять не смог. Ухожу на кухню, потому что не хочу, чтобы меня видели здесь. И там Герда даёт мне кусочек золотого яблока. Не на меня ты должна расходовать такое богатство, не на меня.
Я измотан до сих пор, хоть Сельва и Герда старались помочь. Они помогли, правда, я не могу оценить словами то, что они сделали. И не хотел бы. Но…вдруг я слышу его. Кааааааари…Броооооокл…Джеееееесса… Кааааааари…Броооооокл…Джеееееесса… Кааааааари…Броооооокл…Джеееееесса… Когда прощаешься с человеком, навсегда запоминаешь его голос. Навсегда. Вижу Мунгарма, но всё перед глазами застилает пелена, потому что у него в руке кристалл. Тот самый, и в нём заключена Гудрун. На убийство мне не хватило воли. Она. Мунларм начинает рваться наружу, а я трусливо думаю только лишь бы не разбили кристалл. Только не это. Как вдруг.
Отовсюду начинает литься её голос. Он всё так же надменен, и я только слышу свой крик. Тишину. Удары предметов. Звон множества осколков. На веревочках, как в комнате. Ворона и Брокла, которые пытаются увести меня.
Понимаю, что все предметы разлетелись в разные стороны, только когда оглядываюсь по сторонам. Уна и Вайна вновь вдвоём и рядом. Мне кажется, что они подруги хоть и не говорят об этом вслух. Их разговоры между собой теплы, хотя с окружающими порой их фразы напоминают тысячу крошечных иголочек, которые не ранят, но делают очень больно.
Решаюсь всё же посмотреть, выйти на улицу и глянуть место, где был Мунгарм. Делаю это на чистой интуиции, но нахожу его. Её тюрьма, какой бы смешной она не казалось на первый взгляд, брошена здесь. Я подбираю кристалл и пытаюсь его хоть куда-то спрятать, но куда не прячь, он везде, как на ладони. Сознание отчаянно ищет, чем бы, как бы, чтобы никто не видел, никто не знал. Я чуть позже. Я смогу. Уверен, что смогу. Когда я уже готов снять любую простыню, только чтобы не видеть, Андэ даёт мне один из своих поясных мешочков. Прячу его туда, но постоянно трогаю рукой, просто чтобы помнить, что она там.
Ворон с ярлом и Броклом что-то обсуждают. Мне кажется, там в очередной раз то, чего я не понимаю. И вот они подзывают меня к себе. Сначала я просто смотрю в одну точку и слушаю. Ворон продолжает рассказывать про прошлое, так будто всё видение будущего для него закрыто. Понимаю его и не понимаю, когда он указывает на кристалл: «Ты сам наилучшее оружие». Да, я знаю это с самого начала. Но не могу себе позволить им стать.
Со стороны мелькает фраза, что Дина тоже снежная странница. Гоню от себя эту мысль, слишком долго и упорно, но в конце решаю проверить. Только потому что такие существа не должны просто так находиться среди людей. Здесь уже есть один, правда он не знает о том, чем является, просто пропойца. Может ему лучше и не знать? Хотя это решать не мне. Подхожу к Дине и спрашиваю что-то. Вопрос обо всём и ни о чём, один из тех, легко задаваемых, когда больше нечего. Естественно, все подозрения про неё оказываются не более чем иллюзией. Это славно, больше ничего не надо.
Снег, везде снег.
Подбегаю к Джессе и Сельве, они готовы сейчас же бежать хоть на край света. Так далеко не потребуется, нужно просто улизнуть от Брокла. И Ворона. Они слишком пристально за мной следят, потому что считают это верным. Это правильно, но мне так хорошо, что не хочется ни на что обращать внимание. Только не сейчас. Покончить с Ней. Взять силу Сельвы, направить её в кристалл и уничтожить. Мы троицей долго и со смехом бегаем по снегам, нам это всё кажется больше весельем и смехом, нежели чем-то серьёзным. Зря, зря, Сельва должен понимать, что мы хотим сделать.
Но он так же веселится. Видимо, в кое-то веки, чтобы не готовить, он здесь и собирается сделать то, что для него важно. Пусть будет так. По второй лестнице мы поднимаемся наверх и запираемся в чьей-то комнате. Неважно чья она. Я беру руку Сельвы и направляю всю силу, которая только есть в нём внутрь. В ту маленькую темницу, которая существовала для неё. Чувствую, что всё пространство заполняет чистая сила, это ощущение пьянит. Очень сильно. Магия концентрируется вокруг одной точки. И продавливает её, сминая и вдавливая в пространство. Брокл находит нас и естественно, пытается понять, что мы делали. Показываю ему не светящийся кристалл, теперь он только поглощает свет и не в состоянии отразить его. Там больше ничего и никого нет. Покончено.
Спускаюсь вниз на ватных ногах, не знаю, что хочется больше. Может быть просто сесть и сидеть. Или. Совсем ничего. Но и этого нет, поэтому я просто вешаю опустевший кристалл на пояс и передаю пустой мешочек Андэ. Спасибо, друг. Он больше не требуется. И хоть тому же Броклу сложно объяснить, что произошло.
Ничего. Я сам себе оружие.
Столько всего вокруг. И я продолжаю наблюдать за миром сквозь пелену. Ожившие сказки танцуют вокруг и пишут свою историю. Я смотрю на лебедей, на замёрзших воинов, гигантские гнёзда птиц, оборотней, северное сияние и всё отчётливей понимаю, что только здесь и сейчас могло всё это воплотиться.
Я хотел бы вновь выйти на улицу, подышать морозом, который вот-вот набирает свою силу. Со мной хочет поговорить одна из служанок ярла. Она тихая и милая, щебечет мне, что всю ночь ей было холодно, она не могла заснуть, проваливалась сквозь кости во сне. А утром нашла птицу. Эта история не оставляет у меня ничего, кроме чувства сожаления, что я просто лежал. Но и надежду, что скоро оно подберётся ко мне ещё ближе. Что-то или кто-то окажется ровно настолько близко, чтобы я смог хотя бы понять, что можно сделать. И можно ли. Вдруг, мне просто действительно нет места здесь?
Меня вылавливает Пробуждающая совесть – Дина и просит рассказать Донару про снежных странников. Я могу, но не знаю откуда подступиться…поэтому, когда он предлагает выпить что-то очень крепкое и сладкое, я не думая пью залпом и начинаю вываливать на него правду. Про то, что снежные странники всегда являются в мир людей с целью. Обычно они представляют в виде богов, ведь так люди отдают им свою веру. Так они могут выживать в своей тюрьме. И слишком мало из них, кто может, как мы, пересечь границу и оказаться здесь. Но не так легко, как хотелось бы, голод ведь всегда ходит за нами и напоминает о том, что мы должны делать…сколько раз я останавливал себя на пути к комнате Брокла, только чтобы не причинить вреда. А сколько я отсиживался в своей комнате? Не помню. Помню только то, что он каждый раз верил, что я просто занимаюсь своими делами. А ведь каждое стёклышко под потолком, это напоминание о том, что я смог стать сильнее.
Но даже если я стал сильнее, это не значит, что ничто не может увести меня. Сначала тянет на улицу, потом всё дальше и дальше, пока я не слышу крик Брокла: «Раааааааагнар». Всё ещё хочется верить, что я смогу сопротивляться реалистичности того сна. Но это не так. Снежный странник, который увёл меня представляется «Бёд» и говорит, что он мой настоящий отец и хочет забрать меня к себе. Где же был настоящий отец, когда Она столько лет держала меня в заточении? Не хочу верить, в то, что он действительно тот, кем представляется. Но скорее всего это правда. Это объясняет почему я всегда мог соперничать с ней наравне. Если бы я был сыном человека, то был бы просто магом. Очень сильным, но магом.
Бёд всё повторяет и повторяет, как любит меня, как хотел бы забрать меня и…я говорю, что не хочу. Не хочу, моё место здесь и только здесь. Каким бы оно не было неправильным. Он требует, чтобы я подумал, хоть я уже и принял решение. Оно может только одно.
Когда я брожу по комнате, как зверёнок в замкнутом пространстве, влетает дух женщины. Она кричит, что её убили…и убила она…заморозила. Я сразу думаю про свою мать, пока она не срывает маску. Она срывает её и кричит, чтобы я сожрал её душу, она просто хочет свободы.
Это как ощутить запах еды, которую никогда не пробовал. Всё нутро сводит, и я держусь, чтобы даже не думать о том, какие ощущения должны настигнуть, когда ты…Нет, нет. НЕТ.
Я понимаю, что ору на неё. Никогда не буду таким, как моя мать. И дух отлетает к стене. Мне казалось, что я не использовал силу и мне хочется попросить прощения, обещать освободить. Всё, что угодно. Но она только и шепчет: «будь по-твоему». И исчезает.
Сползаю по стене в надежде, что сегодня больше не придётся…не придётся…когда в комнату входит Бёд с Броклом. Он скован и его сковывают всё сильнее. Я, как вода точу этот камень и повторяю, что не уйду. Броклу всё хуже и хуже на моих глазах, и я точно не хочу идти куда-то с существом, которое может поднять руку на него.
Последнее, что он бросает мне перед тем, как уйти:
Ты отверг единственного, кто любил тебя.
Что ж. Это не так.
Отогреваюсь на кухне и пытаюсь согреться морально. Ощущение, что лёд сковывает всё не отступает, хотя и должно. Но у него свои планы на меня и как бы я не любил человеческое тепло оно всё будет душить и душить. И тут врывается Хакон. Он буквально прорывает ткань сознания и сносит меня вопросом, тот ли мост люди строят. Начинаю объяснять про мир и понимаю, что не знаю, как объяснить эту связь. Та связь, которую строят люди. Она. Она будто к звёздам тянется. Но никак не к снежным странникам. Да, они помогают строить, но…ведут не туда. Не могу понять причин, почему они ведут к этому, но надеюсь, что делают люди верный выбор, ведь сила каждого имеет значение. Хакон понимает и как мне не печально, после того, как он видел радужный мост и не видел за ним Асгарда…только он спросил про то, куда мы идём.
Сижу где-то около Мунларма и Андэ, пью медовуху. Пью пока не погружаюсь в слишком уж радостное настроение. Мне хочется бегать, прыгать, засыпать всех снегом. А снежинки в волосах у Хлив очень бы красиво смотрелись. Пока я продолжаю бегать и прыгать ярл понимает, что я на драконьей крови. Не знаю, что это, но слишком весело и тепло. Боркл пытается пригвоздить меня к полу, чтобы я не прыгал.
За столом меня так же поглощает радостное настроение. Очевидно, что это действие драконьей крови, но оно мне так нравится. Так легко и приятно, будто силы, которые находятся внутри отпустили и перестали точить. Многие называют это «крыльями за спиной». Очень похоже. Ксена рассказывает про каких-то забавных животных – хомяков. Они, как белки прячут орехи и припасы на зиму, вот только роют для этого норы. От смешных шуток меня отвлекает Мунларм, который пристально смотрит на меня и начинает быстро есть курицу. Этот призыв невозможно оставить без ответа, поэтому я тут же пытаюсь перегнать его. Мы продолжаем спор до тех пор, пока Андэ не делает замечание Мунларму, что ей всё слышно. А вести себя надо прилично. Ещё пару раз мы пытаемся начать битву, но каждый раз его подруга бдительна. К моменту, когда я уже готов лопнуть от еды, Джесса замечает, что есть одна большая польза от драконьей крови: я ем за все прошедшие года своей жизни. И все будущие видимо.
Кто-то вновь выдвигает забавные мысли про чаши, и я прячусь под плащ к Вайне. Как же там тихо. И нет глупых людей. Хотя что-то мне подсказывает, что в эту череду событий мне лучше не вмешиваться. Пусть люди самостоятельно вершат свою судьбу.
Внезапно главный зал, который был залит светом из всех окон становится тёмным. Всё вокруг становится тёмным. Мебель начинает подпрыгивать, а пол дрожать под ногами. Сначала это напоминает один из предвестников конца мира. Но…это оказывается великан. Порой, мне начинает казаться, что сегодня здесь собралось слишком много оживших легенд. Йотун или кто-то очень похожий заглядывает в окно и спрашивает про золото вот только то, которое есть можно. Думаю, о золотых яблоках, которые были у Герды. Это действительно они. Их передают великану, и он говорит спасибо. Хоть что-то сегодня получилось так, как надо. Йотун уходит к своим родственникам на крайний север. Мне хочется думать, что он пойдёт по тропе великанов за Трасирсхоллом. Будто в подтверждение моих мыслей на стене загорается северное сияние, и я всё думаю о магии, которая его создаёт. Ведь я чую ТУ силу?
Общий зал очень тёплый и залит светом из очага. Здесь я ощущаю себя под защитой. Будто этот гигантский сруб может защитить от всего на свете. В зале пахнет деревом, огнём, немного лесом и мехом животных. На скамье сидит Уна и начинает говорить со мной. Внезапно её тон с язвительного меняется на грустный: «я ещё не получила свою руну». Ты её найдёшь, все её найдут.
Сползаю на лавку и пытаюсь слиться со стеной, чтобы никто ничего не спрашивал. Я не так много всего знаю и понимаю, чтобы быть советчиком. Вновь радуюсь, что во время военного совета у меня не спросили. Это было бы самое бездарное объяснение. Рядом с Донаром ощущается какое-то бесконечное спокойствие. Будто он нашёл себя. Почти, как рядом с Броклом. И так странно в очередной раз смотреть, как он уходит куда-то сражаться. Но ведь он сказал, что берёт на себя все мирские проблемы, пока я занимаюсь бедами магического рода.
В главном зале начинается одна огромная свадьба. Хлив и Ксант, Мунларм и Андэ, Уна и Логин, Ксена и Рыжий Лис. Тор…Донар закидывает всех пшеном. А потом сразу начинаются повальные уговоры на свадьбу остальных. Уж не знаю, сколько раз я придумывал что-то новое. Почему не хочу, не буду…и…только представьте, что ребёнку достанется, я же не знаю даже, как его обучить толком. И…вот Броклу точно надо найти жену. Сколько можно жить в полном одиночестве. Почти полном, но мне кажется. Даже спустя столько лет человек тянется к человеку.
Эта череда свадеб подталкивает людей к каким-то безрассудствам. Тор спрашивает – слабо ли мне жениться на Джессе. Да, слабо. После этого он не предпринимает ни одной попытки.
Когда все сбегают на бой с драконом в большой зал возвращается Эрик. Он ранен, измотан и его трясёт от драконьей крови. Ужасное состояние, в котором никак не помочь. Но мы начинаем обрабатывать рану заново, потому что повязка сползла. Пока я пытаюсь хоть сколько-то ровно наложить повязку Эрик рассказывает про Бенгту и дракона. Она оказалась не так проста, а точнее она была абсолютно двулична. Может и к лучшему, что с этой тварью покончено?
Ведьму приводят в главный зал и Тор долго не хочет открывать свою суть, чтобы помочь людям. Я убеждаю его. Ведь люди так в него верят. И это работает, как только они видят молот все сразу начинают радостно вопить. Конечно, он же их любимчик.
Как же тебе много, мне не сосчитать
Так угодно Богу сквозь тебя сиять
Так угодно небу, выплеснув за раз
Сохрани все это, сохрани для нас
Зал дома ярла наводняется толпой людей. Нет, не людей. Я знаю этих существ. Они стоят где-то в отдалении, но даже здесь я ощущаю силу снежных странников. Она постепенно поглощает всё вокруг. Может оно и к лучшему, что люди не чувствуют этих волн, которые пропитывают всё вокруг. Я рад, что люди смогли сделать верный выбор. И теперь они уйдут. И мы уйдём.
Это убивает.
Убивает не так сильно, как то, что происходит потом. Я ведь понимаю, что мне придётся уйти. Именно придётся. И Тору придётся. Чуть позже уже будет больше возможности действий, но я почти шкурой чувствую фатальный исход. Его полную беспросветность я понимаю, когда все начинают скандировать имя Тора. А я просто думаю, надо ли взять с собой плащ. Не слышу и не вижу никого, до того мига, когда Брокл берёт меня за руку. А я понимаю, что не смогу соврать. Просто вырваться, шагнуть в портал и занять своё место. Вегард ещё не понял с кем связался. Меня поглощает злоба ко всем снежным странникам.
Я стою, как громом пораженный, по привычке прячусь под плащ, чтобы было теплее. Теперь, здесь – это плащ Тора. Кто-то цинично говорит: «можете посмотреть на это место в последний раз». Оборачиваюсь и вижу портал, кольцо которого постепенно становится всё меньше и меньше.
Нет, я не последний раз здесь.
Через миг перед нами простирается бесконечная равнина темницы снежных странников.
Нет. Я вернусь.
Голоса стали громче. Там, где остальным просто шептали - я знаю, я спрашивал, - мне кричали в ответ. Голос был мужской, незнакомый. Он звал меня настойчиво, и я шёл. По костям, через северное сияние, в место, будто озаренное льдом, где повсюду льют кристальные водопады и светит солнце.
Это место насыщено магией и теплом. Будто оно ближе к обители снежных странников, чем всё, что я знал до этого.
Хотя льда слишком много.
Вскоре я понял, что попадаю сюда не только во сне, я "выскакиваю" из повседневной жизни, не контролируя это. Брокл говорит, что иногда я застываю посреди ходьбы.
Потом я заметил, что лёд везде, даже у очага, в моей постели. Всё вокруг покрывается коркой холодного стекла.
Я начал находить замёрзших птиц. Я знал, что это связано со сном, старался перестать туда ходить, но не мог. Брокл тоже этих птиц видел и ледяные цветы, которые подбирались всё ближе и ближе.
Когда мы поехали к ярлу, то остановились на постоялом дворе в одной деревушке. Что было дальше - я не помню, ведь всё время я провел "не-во-сне" у ледяных водопадов. Слишком долго...очнулся я только тогда, когда Брокл уходил прочь, держа меня на руках.
И я проснулся от равномерного покачивания, так, будто плыву куда-то. Вновь. Но это было не так, Брокл нёс меня, и я ещё какое-то время слушал его тяжелое дыхание. Раскатистое рррррр Спутника вернуло меня в мир: «Давай я возьму его на рррррррруки…» Нет. Я слегка коснулся Брокла рукой и попросил опустить меня на землю. Я шёл сам и слушал их разговоры, пытался сосредоточиться на голосах, интонациях, словах, чтобы не тянуться ко льду. Даже не думать о всепоглощающей мощи и тепле, которые находятся по ту сторону «не-сна».
Это последний переход до Ярлсхольда и повсюду начинают мелькать знакомые очертания холмов и пригорков. Уже в темноте мы различаем очертания города. Он такой родной, что иногда мне действительно хочется здесь остаться. Броклу тоже здесь будет лучше, но…дорога и бесконечный лёд не могут находиться в одном месте, как бы я не хотел. Находясь уже совсем недалеко от дома ярла, мы встречаем какую-то стайку людей. Они одеты не в местные одежды и все черноволосы, у девушек причёски с двумя косами. Очень похожи на гостей из далека, но я не знаю, откуда именно. Единственное, что я чувствую: много магической силы от одной из них. Она не так сильна, как снежная странница.
Мне совершенно не хочется знакомиться ни с кем, и тут нас ловит рыбак-старик. Он всё ходит и причитает, что его дар ярлу пропал. Пока все стоят, как вкопанные, Брокл выходит вперёд, берёт фонарь рыбака и идёт искать. Меня всегда так поражает его смелость и простота, с которой он может помогать другим и несмотря ни на что, двигаться вперёд. Где-то среди деревьев они находят несколько гигантских гнёзд, сплетённых из сухостоя. Они огромные, но не магические. Будто действительно, птица-великан сплела их и сбросила здесь свои крылья в надежде отдохнуть.
Кто-то начал возмущаться, что от этого места надо убираться и поскорее, желательно в тепло. Старик, держа свою драгоценность подмышкой, решил показывать нам дорогу. Он действительно вывел нас к дому ярла в полной темноте. Странно, снаружи не слышно никаких звуков праздника. Но вот внутри…
Внутри стоял шум, веселье и гвалт. Не знаю, сколько я стоял, как вкопанный, пытаясь снять плащ и отогнать тепло, сплетённое ледяными потоками, которое не должно зайти в дом. Долго. Настолько долго, что Брокл начал убеждать меня всё же подойти к ярлу Вулфгару и Сигни, ведь они будут рады нас видеть. Я знаю, что будут рады, но так не хочу преподносить то, что приготовил им. Я чувствую, что им не понравится. И Брокл подсовывает мне в руку нитку бус, которые напоминают зеленоватое северное сияние. Амулет для младенца не прикрепляется к ним, и я думаю, что это к лучшему. Они всегда легко смогут избавиться от магии, если захотят.
Гости из-за моря уходят и Брокл подталкивает меня идти к столу ярла. Пытаюсь объяснить, что просто не надо, все кто захочет, подойдут потом сами и всё. А я просто посижу здесь, здесь около входа хорошо. Но вот мы уже втроём около стола ярла. Вулфгар искренне рад нас видеть, я подло прячусь за спинами Брокла и Спутника-Ворона, лишь бы не заметили. Но ярл и мне протягивает руку, благо стол спасает от объятий. Они у него почти такие же тёплые, как у Брокла.
Протягивая Сигни подарок, я думаю, что может быть пока не поздно? Не дарить. И…госпожа Сигни спрашивает только одно: магическая это вещь или нет. Я описываю, какой смысл имеет каждый символ и понимаю, что это бесполезно. Она просто выкинет, как только появится возможность.
С этой мыслью я ухожу куда-то в толпу гостей, в надежде, что меня просто будет незаметно. Хотя я и незаметно - вещи несовместимые. Да, люди перестали пялиться на меня, но порой фразы уровня «у тебя женское лицо». Как с намёком о ней. На кухне, под потолком висит серебристая лента. Она чем-то напоминает змеиную чешую. От мыслей о чешуе меня отвлекает очень жизнерадостный мужчина. Он подскакивает ко мне, врывается в мой мир со своей улыбкой и золотисто-янтарными глазами, которые сложно не узнать. Мужчина произносит своё имя «Мунларм, сын Мунгарма». Когда Мунларм начинает заваливать меня вопросами, я готов провалиться под землю и ловлю себя на том, что втягиваю голову в плечи. Как последний трус. Пытаюсь петлять около ответа, но решаю, что бесполезно. Для всех бесполезно уже сейчас, а он должен узнать, что случилось с его отцом. Когда рассказываю, что произошло, мне трудно подбирать слова. Лучше бы убил её ещё в своё первое появление в Ярлсхольде и не было бы таких бед. Пока всё это мелькает в моей голове, вперемешку с историей Мунгарма, мне начинает казаться, что ещё немного и его сын двинет мне в челюсть. И правильно сделает, нельзя быть такой тряпкой. Но Мунларм просто улыбается и благодарит за историю и надежду, что отец жив.
Эта фраза меня оглушает и на ватных ногах дохожу до стола, где уже сидят Брокл и Джесса. Спутник стоит где-то сзади. Порой, среди всеобщего веселья, мне кажется, что меня не должно быть здесь. И может быть не стоило дарить такой подарок? Вулфгар и Сигни были бы довольны, если бы мы просто приехали.
Пытаюсь отказаться от еды я вполне могу жить и без неё, но Брокл пытает накормить, и мы начинаем играть в наше любимое за столом «поменять свою тарелку с тарелкой Джессы». Эту партию я проигрываю, Джесса всё время оказывается быстрее и хитрее. Но после двух кусочков еды я сдаюсь. Кормите, не кормите, есть не буду.
Продолжаю сидеть за столом, пытаюсь влиться в общее веселье, но ледяные переливы северного сияния звучат в голове слишком маняще. Когда я готов погрузиться в забытие, Андэ вбегает в зал, почти расталкивая людей вокруг себя: «Ребёнка украли». Люди сразу вскакивают со своих мест и начинается всеобщая суматоха. Пока кто-то кричит, что надо срочно бросить собак по следу, найти это чудовище, я просто вжимаюсь в лавку. Чтобы просто не нашли и не стали спрашивать, потому что сил нет. Истрачивая их чтобы удержаться здесь, я с каждой секундой теряю хоть и понемногу.
Я не удивляюсь, когда приходят за мной и просят. Сосредоточенность – она поглощает всё вокруг. Мир постепенно сереет, и я не знаю, кто находится рядом, медленно опускаясь на колени. Я касаюсь снега и холод, становящийся теплом, обжигает пальцы. Тонкая ниточка ускользает за грань, и я понимаю, что здесь не поможет ни следопыт, ни стая собак. Когда след так ускользает за грань могут случиться очень плохие вещи. Гоню от себя мысли, что может повториться история с Мунгармом. Нет. Нет, такое дважды не случается.
Кружится голова, в доме очень тепло, даже жарко. Ярл всё пытается выяснить, про ребёнка. Я говорю ему, что это не человек, что кто бы это не был младенец – в мире духов. Хоть и живой. Моё объяснение не утихомиривает его, а только распаляет. Но я ведь и не ждал, что Вулфгар сможет сидеть сложа руки, кто угодно, но только не он. И я пытаюсь убедить его, что действовать лучше не в одиночку. Мне точно лучше не действовать в одиночку. Он удивляется так, будто у меня внутри где-то находит нескончаемый источник магических сил. Только ведь это не так, хотя бы для того, чтобы противостоять Гудрун я копил силы полгода. Даже Брокл чувствовал, как я сберегаю силы. Я слышал, как он перешёптывался об этом с Джессой. Так, будто я не вижу и не слышу их. Но это был момент, когда мысли буквально парили в воздухе и пропустить мимо себя их было невозможно. Но сейчас для меня не было видно и таких явлений.
Лёд. Водопады.
Перекати-поле, боль перекати
Будет как позволишь, только попроси
Будет нам по вере мед и молоко
Кто же в самом деле сделал так легко
Будет как позволишь, только попроси
Будет нам по вере мед и молоко
Кто же в самом деле сделал так легко
Кажется, что слова никак не хотят соединяться в историю. Пытаюсь рассказать ярлу про сон, про Ворона. Про то, что я не могу найти второго. Забавно, но Вулфгар думал, что второй просто где-то летает. Нет, его нет. Он будто первый растворился в том, что происходит вокруг. Ниточку разорвали.
Мои фразы и попытки жалкие попытки убедить, никак не действуют на ярла и улица кажется единственным выходом. Там кто-то стоит, но я выхожу за дом. Только лишь бы никого не было. Просто нужен ветер, много ледяного ветра, который будет так заунывно скрипеть флюгером на крыше дома, который будет шуршать сухостоем и гнать одинокие снежинки вперёд, сгоняя их в единые потоки. Ветер, который пробежится по корке льда на озере и едва тронет его. Ветер. Он немного обжигает кожу, но всегда даёт сил.
Вернувшись внутрь, я узнаю, что Дина и Андэ попробовали проникнуть в мир призраков. И теперь призраков здесь не один-два. Их здесь с добрый десяток.
Духи заполоняют главный зал. Они повторяют и повторяют свои действия, так будто не могут понять на каком свете они находятся. Где они и зачем они здесь. Кто-то куёт, кто-то бесконечно запирает ставни. Голод. Я сижу и глушу его от страха внутри себя. Это, как если ты беглый и долго-долго прятался. Настолько долго, что привык не есть, как вдруг откуда-то долетает запах похлёбки. Нет, по-другому. Ты всю жизнь этого не ел и не знаешь, что это. Но запах кажется таким нужным и таким желанным.
На границе миров проскальзывает та самая Пробуждающая совесть. Я вижу её след, и след того, кто манит её всё дальше и дальше. Он скорее похож на музыканта, чем на мага, но его музыка так же вовлекает и меня. Сложно сказать, сколько я слушаю тончайшую мелодии флейты. Но она обрывается в тот момент, когда Дина забирает из его руки флейту. Так легко, будто она всегда должна была находиться в её руках. Позже я всегда буду видеть её, трепетно прижимающей флейту в куске мешковины к себе.
Андэ стоит около меня и с ледяным спокойствием просит, чтобы её никто не трогал. Думаю, только человеку в отчаянии достанет ума угрожать шаману. Что ж ярл, надеюсь, ты знаешь, что творишь. Обещаю Андэ защищать её. Столько сколько потребуется.
Госпоже Сигни сложно переживать исчезновение ребёнка, поэтому она погружается с головой в дела. И выясняет, смогу ли я отправить одного из воронов к её деду. Отвечаю, что смогу, хоть и знаю, что Он будет долго каркать на меня, что отправил в самую ночь, да ещё и зимой. Да ещё и куда. Но надвигающиеся беды гложут, и я осознаю, что не могу отказать ей сегодня. Я и так очень мало чего могу сделать.
Отправив Ворона, я понимаю, что хочу ещё раз посмотреть на страну льда и северного сияния. Гоню от себя мысль. Нет. Нет. Я просто лягу спать. Просто усну и буду удерживать себя здесь, в мире людей. Забираясь под одеяло, я стараюсь остановить эту реку. Но вот я вновь шагаю по костям. Вперёд. По костям, через северное сияние, в место, будто озаренное льдом, где повсюду льют кристальные водопады и светит солнце.
Просыпаюсь раньше всех. Впрочем, как и всегда. Ворона всё ещё нет, как и его следов. Тихо выхожу наружу, чтобы не разбудить никого. Там всё засыпано снегом, даже в помещениях. Как я и ждал.
После наблюдения за снегом возвращаюсь в комнату, выделенную нам ярлом. Брокл уже проснулся, Ворон ещё не вернулся с ответным письмом. Нахожу ледяной цветок около скинутого с широкой кровати одеяла. Долго держу его в руках, в попытке распутать загадку. Потому что это не моя магия, но она куда-то ведёт. Куда-то за границу мира людей. И я очень не хочу туда попадать. Брокл просыпается и начинает что-то бурчать. Это его обычное состояние утром, видимо людям тяжело просыпаться. «Доброе утро, Брокл» - протягиваю цветок и смотрю на его мгновенно посерьёзневшее лицо. Тогда же, перед завтраком я отдам этот цветок одной из тех прекрасных девушек, которые пришли на праздник. В конце они будут шутить, что все, кому я дал цветок вышли замуж. Забавно, я просто отдавал им красоту, которая никогда не растает.
Всё ещё блуждаю где-то на грани. Брокл с Ингельдой стремятся меня накормить. Андэ вновь говорит, что её стремятся во всём обвинить. Когда у людей пройдёт желание искать не виноватого, а выход? Никогда. Объясняю Андэ, что она просто оказалась не в том месте и не в то время. Если призрак, кем бы она не была пришла не к ней, это значит, что и не от шамана она ждёт действий. Мало ли сколько матерей, жаждущих детей на этом свете.
Только после еды у меня получается сосредоточиться на мире. И я замечаю вернувшегося ворона. Раньше я видел только духа, но теперь…теперь получается поймать взглядом птицу. Он уже отдал письмо госпоже Сигни и прилетел ко мне. Пару коротких фраз и один клевок в руку. Он просто замёрз и ждёт еды. Собираю со стола сыр и выуживаю из сумки вяленное мясо. Кааааааааар-каааааааааар…Птица склёвывает всё и в конце отказывается от куска сыра. Съедаю сам, как и всегда. Кааааар-Кааааааааааар
Ярл уже забыл про то, что я обещал ему рассказать, но я думаю, что ему лучше знать. И рассказываю всё, от начала и до конца. Про то, что если для него сон-сон, то мне порой кажется, что я могу внести с собой эти кости оттуда. Забрать с собой и протащить в реальный мир. А как там воздух искрится силой и магией. И отливает льдом. Такое происходит в мире людей в самые морозные дни, когда вода начинает замерзать в воздухе и всё покрывается инеем. Для Вулфгара это всё становится каким-то айсбергом слов, который он никак не может осмыслить до конца. Как? Кто-то сильнее меня? Да, видимо и такие чудеса случаются.
Еда так же стоит поперёк горла, могу пить только тёплое молоко. Сельва даёт мне его и всё хорошо. Беспокоящиеся начинают узнавать поел ли я. Да, скорее попил, но мне достаточно.
Призрак возвращается с ребёнком, но я не вижу его. Хотел бы, но люди просто принесли эту новость. Что ж, выхожу на улицу следом за людьми и брожу. Хожу столько, сколько нужно, просто для того, чтобы посмотреть на Ярлсхольд. Она такой пустой. Кажется, что все пришли в дом ярла на праздник. Но это не так. Когда я возвращаюсь в зал, то все трещат про какую-то женщину, которая говорила. Меня щелкает только одна мысль - про Неё.
Эта мысль перещёлкивается в реальность голосом мужчины, который призывает всех быть воинами. А может не надо нам ими быть хотя бы в этот раз? Но я просто замолкаю и прячу свою мысль. Лучше всё что угодно сказать, но не это. Не здесь и не сейчас, когда люди поглощены мыслями о мориско. Пусть они сами решают. Это путь людей, а не снежных странников.
Вновь и вновь ко мне приходит ярл. Не знаю, что он пытается найти, надежду или утешение. Но у меня не получается дать ему ни того, ни другого. Силы немного больше, чем было, но всё так же мало и я готов бессильно опустить руки. Но почему-то…я не помню это слово…оно задевает меня. Задевает так, что я решаю попробовать чего бы мне это не стоило. Будь, что будет со мной.
Пока Брокл отворачивается куда-то в сторону, я хватаю Джессу. Мы выбегаем на улицу. За столько лет я так и не научился врать ему. Не смотреть в глаза, сбегать, отмалчиваться, не рассказывать больше, чем спросили, но не врать. Только не ему. И вот я вновь сбегаю. Только теперь рядом Джесса. Мы долго бродим где-то среди замёрзших трав, и я стараюсь провалиться в ту страну. И вот сейчас, когда мне нужно туда…эта точка перехода вновь и вновь ускользает. Ледяные водопады и сияние становятся всё более призрачным и блеклым, и я давлю на ткань, соединяющую миры. Она лопается, пропускает меня и закрывается вновь. Это очень похоже, если бы вы наступили на тонкую корку льда на луже, провалились ногой под воду, но потом вокруг ноги лёд замкнулся. Чувствуя это, я пытаюсь вырваться назад. Вырываюсь. Мелю что-то несуразное Джессе.
Может быть им лучше было бы без меня. Я же беспомощный и бессильный.
Это последняя мысль, которая мелькнула где-то на границе. Джесса, пытающаяся поднять меня идти дальше и снег. Такой тёплый, на нём так хорошо лежать. И спать.
Сон. Сон. Сон. Чувствую, как меня поднимают. На руках так же уютно, как и на снегу. Продолжаю кутаться в плащ только для того, чтобы спать. Тяжелое дыхание Брокла. Голос Ворона где-то рядом. Шаги вверх по ступеням. Скрип двери. Меня кладут на что-то твёрдое и вокруг концентрируются голоса. Пытаюсь вырвать из них самые близкие и родные, чтобы вернуться полностью, чтобы вырвать себя из того мира. Внезапно кто-то берёт мою руку. Поднимаю на него взгляд, а он только и шепчет, что я могу взять часть силы. Жалкая попытка отказаться. Я чувствую себя, как путник, который наконец нашёл чистую воду и не могу напиться. Так же с силой. Она так пьянит. Нет. Нельзя. Выдёргиваю себя из мира льда полностью и благодарю Сельву. Раб только тихо и говорит, что я был достоин этого. Может быть, но не больше, чем многие здесь.
Сажусь и понимаю, что меня положили на стол прям у самого входа. Жалкие попытки слезть, объяснить ярлу, что я пытался. И. Опять не смог. Ухожу на кухню, потому что не хочу, чтобы меня видели здесь. И там Герда даёт мне кусочек золотого яблока. Не на меня ты должна расходовать такое богатство, не на меня.
Я измотан до сих пор, хоть Сельва и Герда старались помочь. Они помогли, правда, я не могу оценить словами то, что они сделали. И не хотел бы. Но…вдруг я слышу его. Кааааааари…Броооооокл…Джеееееесса… Кааааааари…Броооооокл…Джеееееесса… Кааааааари…Броооооокл…Джеееееесса… Когда прощаешься с человеком, навсегда запоминаешь его голос. Навсегда. Вижу Мунгарма, но всё перед глазами застилает пелена, потому что у него в руке кристалл. Тот самый, и в нём заключена Гудрун. На убийство мне не хватило воли. Она. Мунларм начинает рваться наружу, а я трусливо думаю только лишь бы не разбили кристалл. Только не это. Как вдруг.
Отовсюду начинает литься её голос. Он всё так же надменен, и я только слышу свой крик. Тишину. Удары предметов. Звон множества осколков. На веревочках, как в комнате. Ворона и Брокла, которые пытаются увести меня.
Понимаю, что все предметы разлетелись в разные стороны, только когда оглядываюсь по сторонам. Уна и Вайна вновь вдвоём и рядом. Мне кажется, что они подруги хоть и не говорят об этом вслух. Их разговоры между собой теплы, хотя с окружающими порой их фразы напоминают тысячу крошечных иголочек, которые не ранят, но делают очень больно.
Решаюсь всё же посмотреть, выйти на улицу и глянуть место, где был Мунгарм. Делаю это на чистой интуиции, но нахожу его. Её тюрьма, какой бы смешной она не казалось на первый взгляд, брошена здесь. Я подбираю кристалл и пытаюсь его хоть куда-то спрятать, но куда не прячь, он везде, как на ладони. Сознание отчаянно ищет, чем бы, как бы, чтобы никто не видел, никто не знал. Я чуть позже. Я смогу. Уверен, что смогу. Когда я уже готов снять любую простыню, только чтобы не видеть, Андэ даёт мне один из своих поясных мешочков. Прячу его туда, но постоянно трогаю рукой, просто чтобы помнить, что она там.
Ворон с ярлом и Броклом что-то обсуждают. Мне кажется, там в очередной раз то, чего я не понимаю. И вот они подзывают меня к себе. Сначала я просто смотрю в одну точку и слушаю. Ворон продолжает рассказывать про прошлое, так будто всё видение будущего для него закрыто. Понимаю его и не понимаю, когда он указывает на кристалл: «Ты сам наилучшее оружие». Да, я знаю это с самого начала. Но не могу себе позволить им стать.
Со стороны мелькает фраза, что Дина тоже снежная странница. Гоню от себя эту мысль, слишком долго и упорно, но в конце решаю проверить. Только потому что такие существа не должны просто так находиться среди людей. Здесь уже есть один, правда он не знает о том, чем является, просто пропойца. Может ему лучше и не знать? Хотя это решать не мне. Подхожу к Дине и спрашиваю что-то. Вопрос обо всём и ни о чём, один из тех, легко задаваемых, когда больше нечего. Естественно, все подозрения про неё оказываются не более чем иллюзией. Это славно, больше ничего не надо.
Снег, везде снег.
В северных широтах камни видят сны
Все твои пустоты больше не слышны
На краю вселенной в переливах дней
Стань моей надеждой, песней будь моей
Все твои пустоты больше не слышны
На краю вселенной в переливах дней
Стань моей надеждой, песней будь моей
Подбегаю к Джессе и Сельве, они готовы сейчас же бежать хоть на край света. Так далеко не потребуется, нужно просто улизнуть от Брокла. И Ворона. Они слишком пристально за мной следят, потому что считают это верным. Это правильно, но мне так хорошо, что не хочется ни на что обращать внимание. Только не сейчас. Покончить с Ней. Взять силу Сельвы, направить её в кристалл и уничтожить. Мы троицей долго и со смехом бегаем по снегам, нам это всё кажется больше весельем и смехом, нежели чем-то серьёзным. Зря, зря, Сельва должен понимать, что мы хотим сделать.
Но он так же веселится. Видимо, в кое-то веки, чтобы не готовить, он здесь и собирается сделать то, что для него важно. Пусть будет так. По второй лестнице мы поднимаемся наверх и запираемся в чьей-то комнате. Неважно чья она. Я беру руку Сельвы и направляю всю силу, которая только есть в нём внутрь. В ту маленькую темницу, которая существовала для неё. Чувствую, что всё пространство заполняет чистая сила, это ощущение пьянит. Очень сильно. Магия концентрируется вокруг одной точки. И продавливает её, сминая и вдавливая в пространство. Брокл находит нас и естественно, пытается понять, что мы делали. Показываю ему не светящийся кристалл, теперь он только поглощает свет и не в состоянии отразить его. Там больше ничего и никого нет. Покончено.
Спускаюсь вниз на ватных ногах, не знаю, что хочется больше. Может быть просто сесть и сидеть. Или. Совсем ничего. Но и этого нет, поэтому я просто вешаю опустевший кристалл на пояс и передаю пустой мешочек Андэ. Спасибо, друг. Он больше не требуется. И хоть тому же Броклу сложно объяснить, что произошло.
Ничего. Я сам себе оружие.
Столько всего вокруг. И я продолжаю наблюдать за миром сквозь пелену. Ожившие сказки танцуют вокруг и пишут свою историю. Я смотрю на лебедей, на замёрзших воинов, гигантские гнёзда птиц, оборотней, северное сияние и всё отчётливей понимаю, что только здесь и сейчас могло всё это воплотиться.
Я хотел бы вновь выйти на улицу, подышать морозом, который вот-вот набирает свою силу. Со мной хочет поговорить одна из служанок ярла. Она тихая и милая, щебечет мне, что всю ночь ей было холодно, она не могла заснуть, проваливалась сквозь кости во сне. А утром нашла птицу. Эта история не оставляет у меня ничего, кроме чувства сожаления, что я просто лежал. Но и надежду, что скоро оно подберётся ко мне ещё ближе. Что-то или кто-то окажется ровно настолько близко, чтобы я смог хотя бы понять, что можно сделать. И можно ли. Вдруг, мне просто действительно нет места здесь?
Меня вылавливает Пробуждающая совесть – Дина и просит рассказать Донару про снежных странников. Я могу, но не знаю откуда подступиться…поэтому, когда он предлагает выпить что-то очень крепкое и сладкое, я не думая пью залпом и начинаю вываливать на него правду. Про то, что снежные странники всегда являются в мир людей с целью. Обычно они представляют в виде богов, ведь так люди отдают им свою веру. Так они могут выживать в своей тюрьме. И слишком мало из них, кто может, как мы, пересечь границу и оказаться здесь. Но не так легко, как хотелось бы, голод ведь всегда ходит за нами и напоминает о том, что мы должны делать…сколько раз я останавливал себя на пути к комнате Брокла, только чтобы не причинить вреда. А сколько я отсиживался в своей комнате? Не помню. Помню только то, что он каждый раз верил, что я просто занимаюсь своими делами. А ведь каждое стёклышко под потолком, это напоминание о том, что я смог стать сильнее.
Но даже если я стал сильнее, это не значит, что ничто не может увести меня. Сначала тянет на улицу, потом всё дальше и дальше, пока я не слышу крик Брокла: «Раааааааагнар». Всё ещё хочется верить, что я смогу сопротивляться реалистичности того сна. Но это не так. Снежный странник, который увёл меня представляется «Бёд» и говорит, что он мой настоящий отец и хочет забрать меня к себе. Где же был настоящий отец, когда Она столько лет держала меня в заточении? Не хочу верить, в то, что он действительно тот, кем представляется. Но скорее всего это правда. Это объясняет почему я всегда мог соперничать с ней наравне. Если бы я был сыном человека, то был бы просто магом. Очень сильным, но магом.
Бёд всё повторяет и повторяет, как любит меня, как хотел бы забрать меня и…я говорю, что не хочу. Не хочу, моё место здесь и только здесь. Каким бы оно не было неправильным. Он требует, чтобы я подумал, хоть я уже и принял решение. Оно может только одно.
Когда я брожу по комнате, как зверёнок в замкнутом пространстве, влетает дух женщины. Она кричит, что её убили…и убила она…заморозила. Я сразу думаю про свою мать, пока она не срывает маску. Она срывает её и кричит, чтобы я сожрал её душу, она просто хочет свободы.
Это как ощутить запах еды, которую никогда не пробовал. Всё нутро сводит, и я держусь, чтобы даже не думать о том, какие ощущения должны настигнуть, когда ты…Нет, нет. НЕТ.
Я понимаю, что ору на неё. Никогда не буду таким, как моя мать. И дух отлетает к стене. Мне казалось, что я не использовал силу и мне хочется попросить прощения, обещать освободить. Всё, что угодно. Но она только и шепчет: «будь по-твоему». И исчезает.
Сползаю по стене в надежде, что сегодня больше не придётся…не придётся…когда в комнату входит Бёд с Броклом. Он скован и его сковывают всё сильнее. Я, как вода точу этот камень и повторяю, что не уйду. Броклу всё хуже и хуже на моих глазах, и я точно не хочу идти куда-то с существом, которое может поднять руку на него.
Последнее, что он бросает мне перед тем, как уйти:
Ты отверг единственного, кто любил тебя.
Что ж. Это не так.
А по твоим венам медленно стекает ночь
А на твоем небе звезды говорят в ответ
Семь шагов до сердца, дальше неизбежно прочь
Быть бы еще с теми, легче будет с кем рассвет
А на твоем небе звезды говорят в ответ
Семь шагов до сердца, дальше неизбежно прочь
Быть бы еще с теми, легче будет с кем рассвет
Отогреваюсь на кухне и пытаюсь согреться морально. Ощущение, что лёд сковывает всё не отступает, хотя и должно. Но у него свои планы на меня и как бы я не любил человеческое тепло оно всё будет душить и душить. И тут врывается Хакон. Он буквально прорывает ткань сознания и сносит меня вопросом, тот ли мост люди строят. Начинаю объяснять про мир и понимаю, что не знаю, как объяснить эту связь. Та связь, которую строят люди. Она. Она будто к звёздам тянется. Но никак не к снежным странникам. Да, они помогают строить, но…ведут не туда. Не могу понять причин, почему они ведут к этому, но надеюсь, что делают люди верный выбор, ведь сила каждого имеет значение. Хакон понимает и как мне не печально, после того, как он видел радужный мост и не видел за ним Асгарда…только он спросил про то, куда мы идём.
Сижу где-то около Мунларма и Андэ, пью медовуху. Пью пока не погружаюсь в слишком уж радостное настроение. Мне хочется бегать, прыгать, засыпать всех снегом. А снежинки в волосах у Хлив очень бы красиво смотрелись. Пока я продолжаю бегать и прыгать ярл понимает, что я на драконьей крови. Не знаю, что это, но слишком весело и тепло. Боркл пытается пригвоздить меня к полу, чтобы я не прыгал.
За столом меня так же поглощает радостное настроение. Очевидно, что это действие драконьей крови, но оно мне так нравится. Так легко и приятно, будто силы, которые находятся внутри отпустили и перестали точить. Многие называют это «крыльями за спиной». Очень похоже. Ксена рассказывает про каких-то забавных животных – хомяков. Они, как белки прячут орехи и припасы на зиму, вот только роют для этого норы. От смешных шуток меня отвлекает Мунларм, который пристально смотрит на меня и начинает быстро есть курицу. Этот призыв невозможно оставить без ответа, поэтому я тут же пытаюсь перегнать его. Мы продолжаем спор до тех пор, пока Андэ не делает замечание Мунларму, что ей всё слышно. А вести себя надо прилично. Ещё пару раз мы пытаемся начать битву, но каждый раз его подруга бдительна. К моменту, когда я уже готов лопнуть от еды, Джесса замечает, что есть одна большая польза от драконьей крови: я ем за все прошедшие года своей жизни. И все будущие видимо.
Кто-то вновь выдвигает забавные мысли про чаши, и я прячусь под плащ к Вайне. Как же там тихо. И нет глупых людей. Хотя что-то мне подсказывает, что в эту череду событий мне лучше не вмешиваться. Пусть люди самостоятельно вершат свою судьбу.
Внезапно главный зал, который был залит светом из всех окон становится тёмным. Всё вокруг становится тёмным. Мебель начинает подпрыгивать, а пол дрожать под ногами. Сначала это напоминает один из предвестников конца мира. Но…это оказывается великан. Порой, мне начинает казаться, что сегодня здесь собралось слишком много оживших легенд. Йотун или кто-то очень похожий заглядывает в окно и спрашивает про золото вот только то, которое есть можно. Думаю, о золотых яблоках, которые были у Герды. Это действительно они. Их передают великану, и он говорит спасибо. Хоть что-то сегодня получилось так, как надо. Йотун уходит к своим родственникам на крайний север. Мне хочется думать, что он пойдёт по тропе великанов за Трасирсхоллом. Будто в подтверждение моих мыслей на стене загорается северное сияние, и я всё думаю о магии, которая его создаёт. Ведь я чую ТУ силу?
Общий зал очень тёплый и залит светом из очага. Здесь я ощущаю себя под защитой. Будто этот гигантский сруб может защитить от всего на свете. В зале пахнет деревом, огнём, немного лесом и мехом животных. На скамье сидит Уна и начинает говорить со мной. Внезапно её тон с язвительного меняется на грустный: «я ещё не получила свою руну». Ты её найдёшь, все её найдут.
Сползаю на лавку и пытаюсь слиться со стеной, чтобы никто ничего не спрашивал. Я не так много всего знаю и понимаю, чтобы быть советчиком. Вновь радуюсь, что во время военного совета у меня не спросили. Это было бы самое бездарное объяснение. Рядом с Донаром ощущается какое-то бесконечное спокойствие. Будто он нашёл себя. Почти, как рядом с Броклом. И так странно в очередной раз смотреть, как он уходит куда-то сражаться. Но ведь он сказал, что берёт на себя все мирские проблемы, пока я занимаюсь бедами магического рода.
В главном зале начинается одна огромная свадьба. Хлив и Ксант, Мунларм и Андэ, Уна и Логин, Ксена и Рыжий Лис. Тор…Донар закидывает всех пшеном. А потом сразу начинаются повальные уговоры на свадьбу остальных. Уж не знаю, сколько раз я придумывал что-то новое. Почему не хочу, не буду…и…только представьте, что ребёнку достанется, я же не знаю даже, как его обучить толком. И…вот Броклу точно надо найти жену. Сколько можно жить в полном одиночестве. Почти полном, но мне кажется. Даже спустя столько лет человек тянется к человеку.
Эта череда свадеб подталкивает людей к каким-то безрассудствам. Тор спрашивает – слабо ли мне жениться на Джессе. Да, слабо. После этого он не предпринимает ни одной попытки.
Когда все сбегают на бой с драконом в большой зал возвращается Эрик. Он ранен, измотан и его трясёт от драконьей крови. Ужасное состояние, в котором никак не помочь. Но мы начинаем обрабатывать рану заново, потому что повязка сползла. Пока я пытаюсь хоть сколько-то ровно наложить повязку Эрик рассказывает про Бенгту и дракона. Она оказалась не так проста, а точнее она была абсолютно двулична. Может и к лучшему, что с этой тварью покончено?
Ведьму приводят в главный зал и Тор долго не хочет открывать свою суть, чтобы помочь людям. Я убеждаю его. Ведь люди так в него верят. И это работает, как только они видят молот все сразу начинают радостно вопить. Конечно, он же их любимчик.
Как же тебе много, мне не сосчитать
Так угодно Богу сквозь тебя сиять
Так угодно небу, выплеснув за раз
Сохрани все это, сохрани для нас
Зал дома ярла наводняется толпой людей. Нет, не людей. Я знаю этих существ. Они стоят где-то в отдалении, но даже здесь я ощущаю силу снежных странников. Она постепенно поглощает всё вокруг. Может оно и к лучшему, что люди не чувствуют этих волн, которые пропитывают всё вокруг. Я рад, что люди смогли сделать верный выбор. И теперь они уйдут. И мы уйдём.
Это убивает.
Убивает не так сильно, как то, что происходит потом. Я ведь понимаю, что мне придётся уйти. Именно придётся. И Тору придётся. Чуть позже уже будет больше возможности действий, но я почти шкурой чувствую фатальный исход. Его полную беспросветность я понимаю, когда все начинают скандировать имя Тора. А я просто думаю, надо ли взять с собой плащ. Не слышу и не вижу никого, до того мига, когда Брокл берёт меня за руку. А я понимаю, что не смогу соврать. Просто вырваться, шагнуть в портал и занять своё место. Вегард ещё не понял с кем связался. Меня поглощает злоба ко всем снежным странникам.
Я стою, как громом пораженный, по привычке прячусь под плащ, чтобы было теплее. Теперь, здесь – это плащ Тора. Кто-то цинично говорит: «можете посмотреть на это место в последний раз». Оборачиваюсь и вижу портал, кольцо которого постепенно становится всё меньше и меньше.
Нет, я не последний раз здесь.
Через миг перед нами простирается бесконечная равнина темницы снежных странников.
Нет. Я вернусь.
пятница, 30 ноября 2018
17:51
Доступ к записи ограничен
Заехать могут на чай и по роже.©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 26 ноября 2018
Заехать могут на чай и по роже.©
Прошло то, чего я ждала очень долго.
Руна.
У меня бесконечные потоки любви к людям, которые оказались в этой истории.
У меня полное сердце благодарности к сомастеру Веточке, которая, не смотря на все наши дебаты, терки и взаимные баталии сделала со мной эту историю.
Получилась та самая грустная сказка, через тернии, но к счастливому концу, которого так часто не хватало в РИ. Чтобы все персонажи объединялись и шли постепенно вперёд к чему-то светлому. Порой сбиваясь с пути, но всё равно возвращаясь к нему.
Конечно, самой леденящей была завязка с Броклом. С Джессой, Хаконом и Странником-Вороном.
Но про это чуть позже, когда я смогу собрать все мысли воедино.
Главное, что я пытаюсь откопать в себе после каждой игры, почему я захотела быть этим персонажем. Именно этим и не кем другим. Желание сыграть именно Кари было настолько давним, что я даже не знаю, когда обзавелась им.
После первой отмены Руны я всё старалась протащить его лёд и отношение к жизни в других, но это не срабатывало. Возможно, потому что для того, чтобы быть Кари надо быть снежным странником, а не кем-то другим. Не знаю.
Всё время подготовки игры мне казалось, что эта история про противопоставление своей родной матери и её поступкам. Сопротивление тому, чем тебя хотят сделать и что от тебя получить всеми силами. Магическими и не очень.
Оказалось – нет. Поняла я это только, когда ехала назад. Да, избавиться от Гудрун было очень важно, но для этого надо было просто понять, что ты сам себе лучшее магическое оружие и ничто другое. Ни один зачарованный меч не станет лучше. Поэтому, когда Кари узнал о Торе – это не имело значение. Решить эту проблему стоило только ему.
А ведь суть была значительно ближе, как и всегда, как и с остальными. Это друзья. Друзья и «чужие» люди, которые никак не связаны с Кари, кроме как временем, но для которых наличие кровных уз не является главным, чтобы остаться рядом не смотря, ни на что.
Ни смотря на его умалчивания, ни смотря на порой бездействие, всегда были люди, которые стремились понять, принять и уберечь. Как могли и как умели. К которым надо вернуться.
Руна.
У меня бесконечные потоки любви к людям, которые оказались в этой истории.
У меня полное сердце благодарности к сомастеру Веточке, которая, не смотря на все наши дебаты, терки и взаимные баталии сделала со мной эту историю.
Получилась та самая грустная сказка, через тернии, но к счастливому концу, которого так часто не хватало в РИ. Чтобы все персонажи объединялись и шли постепенно вперёд к чему-то светлому. Порой сбиваясь с пути, но всё равно возвращаясь к нему.
Конечно, самой леденящей была завязка с Броклом. С Джессой, Хаконом и Странником-Вороном.
Но про это чуть позже, когда я смогу собрать все мысли воедино.
Главное, что я пытаюсь откопать в себе после каждой игры, почему я захотела быть этим персонажем. Именно этим и не кем другим. Желание сыграть именно Кари было настолько давним, что я даже не знаю, когда обзавелась им.
После первой отмены Руны я всё старалась протащить его лёд и отношение к жизни в других, но это не срабатывало. Возможно, потому что для того, чтобы быть Кари надо быть снежным странником, а не кем-то другим. Не знаю.
Всё время подготовки игры мне казалось, что эта история про противопоставление своей родной матери и её поступкам. Сопротивление тому, чем тебя хотят сделать и что от тебя получить всеми силами. Магическими и не очень.
Оказалось – нет. Поняла я это только, когда ехала назад. Да, избавиться от Гудрун было очень важно, но для этого надо было просто понять, что ты сам себе лучшее магическое оружие и ничто другое. Ни один зачарованный меч не станет лучше. Поэтому, когда Кари узнал о Торе – это не имело значение. Решить эту проблему стоило только ему.
А ведь суть была значительно ближе, как и всегда, как и с остальными. Это друзья. Друзья и «чужие» люди, которые никак не связаны с Кари, кроме как временем, но для которых наличие кровных уз не является главным, чтобы остаться рядом не смотря, ни на что.
Ни смотря на его умалчивания, ни смотря на порой бездействие, всегда были люди, которые стремились понять, принять и уберечь. Как могли и как умели. К которым надо вернуться.
четверг, 04 октября 2018
Заехать могут на чай и по роже.©
Человек делает не так, как ты ждёшь, а так, как умеет.
В воздухе уже давно висит приближающая какофония звуков и ощущений. Звуки ветра и дождя. Ощущения холода и страха. Мне иногда было холодно в крысином гнезде, меня впервые, будто отделили от своих же. Везде серый туман, постепенно выстраивающий стены между людьми. И, порой, в это лабиринте может промелькнуть кто-то до боли знакомый.
В Кофейнике собирается толпа людей и выстраивается в очередь за шаурмой. Скоро я всерьёз буду подумывать о том, чтобы просто открыть свой ларёк и сбежать куда подальше от этого марева. В помещении мелькают многие, где-то в очереди затесался Белобрюх и Кролик, который грустит, что его очередь подвинули. Сфинкс готов молиться на овощи и мясо завёрнутые в лаваш. Мимо пробегает толпа людей и я почти готов сдаться в процессе сворачивания непослушных рулетов из слишком сухого лаваша. Но совесть пронзительно громко орёт: "поел сам-корми соседа". Крошка несколько раз подходит ко мне и пытается выяснить, когда мы пойдём встречать Рыжего из Могильника. Уже скоро.
Когда мы приходим в Могильник, Рыжий ещё лежит на койке, хотя должен уже нестись по коридору, созывая всех крыс. Но нет, медсестра и врач усердно что-то изучают в бумажках, поэтому первую кружку, которая попадет в руки вожака они пропускают мимо себя. Вторую уже нет, и моя кружка запирается ими куда-то в тумбочку под дружные угрозы, что меня ждёт осмотр. Обязательно и вот прям сегодня же. За столь хамское поведение, они выставляют нас за дверь. Шепчу Рыжему, чтобы постарался вызволить мою кружку из столь несправедливого плена. Всю дорогу меня так и подмывает выяснить у медсестры, как же она пережила наши гирлянды из цветных презервативов в Моге, запуск корсаров под балконом и матерные частушки. А ведь мы так старались для вожака. Везёт нам по-крупному – врач явно свой, в отличии от медсестры, ибо кружка с полным содержимым оказывается у Рыжего в рюкзаке.
Где-то до обеда медсестра упорно преследует мою кружку, будто там всё зло мира. К сожалению, для неё самой, её выражение лица настолько бесценно, что половина Кофейника начала залпом уничтожать содержимое стаканов. Видно, что ребята делают это специально, но такое цирковое шоу сложно не любить. Рыжий, который выпил остатки в моей кружке, Гупи, который просто выхватил чей-то стакан и осушил его одним глотком. Местная кармелита чуть ли не верещит, что Жёлтый Антон обязан будет прийти на осмотр и уже совсем скоро. Устав от угроз, я просто спрашиваю, когда. Как сказали, после обеда мне будет устроена выволочка по полной программе. Честно запасаясь таблеткой от Рыжего, чтобы прийти на осмотр в кондиции и дальше наблюдать её бесподобное выражение лица, я жду. Жду ещё долго и так и не дождусь дня три.
Где-то час или полтора мы долго и почти упорно, с переменным успехом наполняли водяные бомбочки. Целая толпа людей, которые жаждут чуть ли не нырнуть в воду. По такой-то жаре, да и ещё с отсутствием горячей воды – неудивительно. Из окружающего вокруг действительно удивляет то, что Копун завязывает узелки просто с фантастической ловкостью. В то время, как Белобрюх почти всегда косячит и громогласно извещает всех об этом. Но это всё детали, зато после обеда начинается битва. Нам с Рыжим не терпится устроить артобстрел, поэтому пока люди, медленно плетутся для того, чтобы обсудить свои очень сложные разговоры, всё почти закончилось. Ральф с усмешкой выясняет, почему же всё закончилось. «А вы бы ещё дольше плелись!» - бодро кричу в ответ, пока последняя бомбочка летит в Сову. Она попадает ровнёхонько девушке под ноги и мести явно не избежать. Месть приходит в её руках, когда мы все наполняем вторую партию перед фильмом. Хотя в данном случае возмездие относительное, мы и так по самые уши в воде настолько, что в какой-то момент Ральф пригоняет бедную полуживую уборщицу собирать воду в туалете.
«Тётя Зина» собирает воду и тоже собирается смотреть фильм. Сначала нас всех долго и упорно сгоняют в актовый зал. И начинают цирк: «а мы вот не уверены, что вам стоит его показывать». Взрослые очень умные, они как бы сначала думают, а потом делают. Недалеко они от нас ушли в целом, единственное отличие –наркоту по углам не прячут, а просто на полочках в комнате хранят. После недолгих уговоров и объяснений блюстители дисциплины соглашаются с тем, что если нам не понравится, то мы сразу уйдём. Показать решили не что-то, а «Кошмар на улице вязов 3». Может у них так подсознание фонит? Начитались наших надписей на стенах про сны и мечты. Вот и получите, распишитесь, испугайтесь ожившей сгнившей свиньи. Рыжий говорит, что это его любимая часть. Забавно, а когда он остальные успел посмотреть то? И сколько их вообще? Как только выключают свет между Крысами по первому ряду начинает гулять кружка с содержимым фляжки вожака. Кто-то туда подмешивает нечто и получается какой-то безумный коктейль. Окончательно всё проясняется, когда «самая правильная» врачиха сваливает и Рыжий достаёт таблетки. Постепенно некоторые покидают зал. Хотя вроде бы тот же Сфинкс досиживает до конца, и многие Крысы проявляют удивительную усидчивость. Крошка видит впервые на экране негра: «Это же как Кролик, только наоборот». И после этого понеслась битва комментариев, кто остроумнее быстрее-выше-сильнее. Рыжая пригревается на коленях, вот только во время сцены с пожаром приходится выйти. Сначала, на первых кадрах, мне кажется, что есть возможность справиться. Сейчас же всё хорошо и не из-за чего так переживать. Почти не из-за чего. Ноги сами выносят на улицу, и я думаю только о том, что лишь бы никто следом не пошёл.
Хлопок дверью после меня.
Второй хлопок дверью.
Пусть это будет тот, кто просто с фильма вышел.
По ступенькам ко мне спускается Рыжая, солнце играет в её волосах. Из уголка с мебелью Алисы смотрит та-самая-врачиха. Хоть кружки с собой нет, а то жонглирование одновременно двумя вопросами в таком состоянии, прекрасно, но слишком. Я так сильно не хочу, чтобы моя реакция выливалась на Рыжую, что просто зарываюсь носом в кудри и думаю о таблетке от её брата. Эйфория…она ещё действует. Да-времени прошло ещё мало-она работает-тебе не кажется. Эффект выдуманной таблетки прокатывает, и я начинаю отшучиваться, что сцена уже закончилась «они же примерно минуты по 3». Вопрос объяснения этому упрямому человеку, что так лучше не делать отпадает. Она же пойдёт, и придёт, и обнимет. Прям как Рыжий. Как многие из них бы сделали. Почему именно здесь мы научились не отступать от обещаний данных самим себе? Хоть и держать их сложнее всего.
Почти идеальные солдаты, дисциплины не хватает.
Остаток фильма уже скорее является мирным валянием по удобным креслам. Акула просыпается только когда в кадре появляется обнажённая девушка. И тут же засыпает. Очень похоже, что он был бы идеальной крысой в этом плане.
Фильм заканчивается и нашептывает про наши же сны, но все гонят эти мысли прочь. Ребята начинают вторую водную битву и некоторым уже лень наполнять бомбочки, поэтому в ход идут бутылки с дырявыми крышками и пустые пластиковые ведёрки из-под не пойми чего-то. Мне прилетает в печень от Мертвеца. Хорошо так…так хорошо, что печень недовольна, Мертвец в испуге, зато бомбочка не лопнула. Она прицельно летит в Генофонда. Снаряды закончились, и я несусь наполнять ведро водой. Рыжая с Волком выясняют, стал ли я победителем в водной битве. Сейчас не знаю, но после этого ведра точно. В коридорах наконец-то шум и какое-то движение, поэтому пока я гыгыкаю и наполняю ведро водой, готовя главную подлянку, людей приятно слушать. Открываю дверь плечом, сияя как медный пятак и выношу главное оружие массового поражения на улицу. Никто сразу не понимает в чём разница и только, когда я почти вразвалочку подхожу, начинают драпать во все стороны. Это не спасает и парочка людей облиты почти с ног до головы.
Водная эпопея заканчивается, и я наконец перелезаю во всё сухое. Мне кажется, что вокруг очень много воды и надо добавить что-то в противоположность ей. Что это может быть? Конечно. В коридоре на Перекрёстке Крыса спрашивает всегда ли у меня ботинки и рубашка одного цвета. Нет, далеко не всегда, а то это уже какой-то лордовостью попахивает. До костровища вновь добирается толпа людей, некоторых видеть не хотелось бы, но огонь не терпит. В последнее время толпы людей, которые увязываются следом утомляют. Но им это тоже надо. И пусть, мне так приятно потрогать тепло руками, хоть и ненадолго. Крошка прячется почти всегда от солнца, он один из немногих, кто рад, что мы уходим в Дом. Жалко, что огонь почти нельзя обнять. Зато можно обнимать, то пламя, которое есть в людях. Оно греет ещё сильнее.
Но не всегда то, что греет имеет верное начало. Пламя, которое полыхало над подарками от господ хотелось только затоптать.
Люди вокруг постепенно начинают погружаться в свои мечты и рассказывать о них. Но несмотря на то, что подобные рассказы должны раскрашивать этот мир, делая его ярче, этого не происходит. Серость будто проникла во все уголки и пытается обесцветить всё, до чего касается. Странное ощущение, весь мир будто покрывается постепенно мутной плёнкой, а все ощущения притупляются. Да, их немного улучшают наркотики и красные очки, которые я иногда беру у Крошки. И всё же не то. Это не то ощущение, которое должно появляться в нас от исполнения наших мечт. Одним из первых про свою мечту рассказывает Сфинкс, в своём мире он был рыцарем. В его словах столько спокойствия и безразличия к этому вопросу, будто у нас здесь каждый день новое развлечение, а мечты показывают по несколько раз в неделю. А вдруг мы просто не готовы к тому, чтобы наши мечты стали реальными?
В очередной раз мы оказываемся с Рыжим в Кофейнике. Сложно сказать, какой это раз по счёту, но хотя бы в этот раз здесь нет истерящей медсестры, поэтому мы с Рыжим спокойно наслаждаемся очередным шедевром из рук Кролика. Если бы были бы призы за художественно вкусовые выполненные коктейли, то он бы точно выиграл. Судьи уснули бы прям под столом, а жюри бы скакало по барной стойке восхваляя жидкую амброзию, которая может избавить хотя бы от некоторых проблем. Иногда напитки богов добавляют к душевной боли ещё и головную, но мы и не с такой побочкой сталкивались. Мы рассуждаем ни о чём и обо всём, когда в Коф приходит Крошка. Ещё более белый чем обычно. Он долго и искренне просит прощения, что так получилось, что он правда не хотел и всё такое. Что Рыжая наклонилась, а он случайно сделал кадр. Рыжий бегло осматривает фотографию, показывает мне и прячет в рюкзак. К сердцу, как оказалось. Позже кадр вернётся к модели, но до этого момента будет много рассуждений. Ведь, по-хорошему, это первая полоса Блюма. Раз уж Крысятник его стабильно собирает, то почему бы и не сделать первую полосу истинно крысиной.
В полутёмном коридоре, пока я зависаю над какой-то старой надписью, меня ловит Ральф. Он делает это абсолютно по-ральфовски. Просто вежливо предлагает поговорить. Мда, Шериф бы уже всю дурь выбил и просто за шкирнятник утащил, а этот ещё держится. И красивые песни поёт, пытается народ расшевелить. Разговор, странно ли это или нет идёт о том, что творится там и почему нам показывают наши мечты. С одной стороны, я понимаю почти всё из того, что он говорит. С другой, мне не достаёт жизненного опыта, который приобретается только со временем. Наверно, стоило бы стать двадцативосьмилетним мной, чтобы понять досконально, что мне пытаются объяснить. Но шагнуть одним махом на десять лет вперёд я не хотел бы, феноменальной мудрости Сфинкса нам вполне хватает. Ральф замолкает, и я говорю, что понял, на что достаёт опыта. С остальной информацией буду разбираться по принципу «а мне же говорили».
Говорила мне мама, не мешай водку с метамфетаминами.
После такого меня очень удачно вылавливает Сфинкс на Перекрёстке, мы отползаем в ленивую Похуйляндию. Мы скорее не ноем, а просто обмениваемся последними новостями. На фронте Крысятника всё спокойно – да, Ральф мозги пытался полоскать – возможно там есть несколько верных мыслей – рыжий баран настолько же рыж и упрям – Слепой с Волком опять дошли до уровня ненависти – Лорд устроил цирк в Четвёрке. В целом, без новостей. Кроме того, что мечты-мечты. Хотя за последнее время это перестало быть хоть сколько-то новостью. Зато именно тогда мы смогли наконец полностью проорать «Всё идёт по плану». И всё действительно по плану, если мы из проблем штук пять моем назвать сразу. Правда, мы на них не реагируем, но это другая проблема. Следующая, которая исходит только от нас. Может мы правда устали? Устали от того, что всё так стабильно плохо, а кусочки радости…у тебя обычно только один вариант получить их - сделать самому. Ковать долго и упорно, с мастерством, превосходящим искусность Феанора. Кажется, я могу понять, почему он решил не отдавать эти чёртовы камни без боя. Когда столько отдаёшь в душе начинает играть уже не жадность. А просто ярость, что каждую крошку нужно чуть ли не зубами выгрызать. У себя самого.
Позднее вечером мы почти всей гурьбой собираемся в Крысятнике. Блюстители порядка поутихли с утра и поэтому никто, не прячась по углам достаёт бутылки. Удивительно, но среди нас сидит Сова и на каждую вторую шутку реагирует примерно так «Ну это вот точно Крысятник!». А разве может быть неточно? Как бы полукрысятник? У нас в наличии есть один полупёс-полукрыса, но и тот вполне себе крыса. Со странностями, но кто среди нас без них. Кружка стала липким от чего-то сладкого в ней, «зелёные орешки» почти закончились, а состав гостей, то уменьшается, то увеличивается. Видимо мысленная новость о том «алкоголь вон там» передается по воздуху и люди сползаются в одну точку. Или находят на запах?
Засыпание подползает незаметно и окутывает нас. Мне хочется свить крысиное гнездо из кучи одеял, но слишком хорошо после такого вечера, слишком давно мы вместе не собирались. Не смотря на. Поэтому я просто забиваюсь на свою кровать и почти мгновенно отключаюсь под мирное посапывание крыс. Где-то в ночи приходит Белобрюх и от этого я просыпаюсь в первый раз. Под утро меня окончательно подрывает от сопения Рыжего. Тихонько бужу вожака, вроде бы даю ему капли и решаю выползти из холода. Кто-то ночью открыл балкон и комнату не то что проветрило, а просто подморозило на мой вкус. В параллель распинывания Рыжего закрываю балкон и вылезаю из Крысятника, в надежде на то, что смогу согреться походив. Но нет, когда я возвращаюсь, холод продолжает бегать мурашками.
Поэтому я переползаю к Рыжей. Кто бы знал, как здесь тепло. В комнате их только двое, из-под одеяла торчит кудрявая макушка Стёклы. Сначала сон приходит с теплом, а потом так же быстро уходит. Шутки с утра сводятся к тому, что срочно нужен кофе и господин горячая вода. Но в кранах только его соперник, господи холодная вода, который уже несколько дней выигрывает состязание. Как только я вылезаю из-под одеяла Стёкла выталкивает меня из девичьей, с контекстом того, что ей надо срочно переодеться. Хорошо, что она не обидчивая и умеет отшучиваться от крысиных подкатов. В результате борьбы одного острослова и одного наглого парня последний покинул помещение.
В таком же хорошем настроении прихожу в Крысятник, собираю всё для подобия душа и встречаю в туалете Рыжего. Место встречи всегда стабильно. Он недоволен, что я его разбудил, потому что через буквально пять минут начал храпеть Гибрид и он вообще не заснул. Искренне сочувствую вожаку и получаю от него инструкцию, как помыть голову в холодной воде. Инструкция так себе, известно, что лучше мыть в раковине и вода не такая уж холодная. Бывает и холоднее. С матом пополам, стиснув зубы, я всё же совершаю подвиг. Почти сразу выхожу на солнышко, чтобы хоть как-то согреться. Тепло действительно спасает. И завтрак. Завтрак и тепло.
Девушки созывают всех на праздник осени, на костровище. Рыжая выходит в великолепном красном платье и венке из цветов. Чуть позже в Кофейнике она же заплетёт мне «Причёску Феанора» после провальной попытки нацепить венок. Предлагаю девушкам пару дымовхух, чтобы было веселее. Главна сего действа у них видимо Сова и она говорит тащить. Тащить, так тащить. Выбираю самые осенние цвета, их не то чтобы много. Какую красивую песню они поют и как на самом деле здорово, наконец оказаться здесь всем вместе, а не сидеть по разным углам. И ходит по коридорам, игнорируя половину жителей Дома. Во время танца я отворачиваюсь куда-то, а Крошка вдруг прячет взгляд и начинает стенать, что он правда «не хотел это видеть, но он опять видел, оно само». Рыжий начинает поддакивать, что да, они всё видели. И очень сожалеют об этом. Загадка крысиного двора оказывается более приземлённой, чем я представил. Летящая юбка Рыжей просто слишком высоко поднялась, вот и всё. Я-то уже нарисовал себе приближение невидимого дракона или выдуманных контрольных. Ха, знали бы они, что это в целом не предел того, что может произойти, не удивлялись бы. После танца я раздаю дымовухи. Сова потрясающе танцует, раскидывая дым повсюду, а Настежь так и норовит потрогать искры пальцами, прям как Крыса. Решаю, что в следующий раз искряще-дымящиеся буду выдавать по считалочке, а то клянченье надоело.
Чуть позже на тропинке к Дому нас с Рыжим вылавливает Ральф, который почему-то решает, что мы лучшая кандидатура для того, чтобы вновь рассказывать нам про то место и мечты, которые оттуда приходят. Я сижу, как воды в рот набравши, потому что добавить особо нечего, этот дуэт успешно справляется и без меня. Да, это всё подделка. Да, есть люди, которые будут туда стремиться. Вставать у них на пути, с моей точки зрения бесполезно, от всех тот мир не запрёшь, да и не сильно надо. Ральф говорит, что ему надо поговорить вдвоём с Рыжим. Я встаю и отползаю, думая о Кофейнике. Бросаю последнюю фразу Рыжему: «Ты ведь понимаешь, что у нас есть главный баран на тему того, что там. Прекрасный рыжеволосый кудрявый баран». Рыжий только понимающе кивнул.
Приход в Коф не даётся просто так, Кролик мешает всё та же богично, подсыпая острых чипсов, которые могут уничтожать только избранные, а я зацепляюсь языками с Гупи. Рыбоптица задолбана по самое «не могу» и начинает шутить про сильмариллы. Порой я чувствую себя слишком жалостливым, по отношению к людям. Но, как и Гупи помог мне, так и я могу помочь ему сейчас. «Феанор, Феанор, где твои сильмариллы?»: хохочет Гупи из коляски. «А может быть поделишься?»: и продолжает ухахатываться. Я беру коктейль со стойки и в задумчивости ползу в сторону Крысятника. Помощь за помощь – это справедливо, тем более новые дозы слабее старых. Колеблясь, по принципу да-нет, я всё же приношу немного ему. Советую не пить ближайшее время. Гупи пытается найти лазейку: «А если выпью?». Лучше не пить, просто лучше не стоит. Тем более в твоём то состоянии, друг.
С улицы возвращается Рыжий, лелея мечту поспать сегодня днём, я полностью присоединяюсь к нему. Мы вьём подобие гнезда в Крысятнике и забираемся в него. Как только найдено самое теплое и уютное положение в стайную входит всхлипывающий Крошка. Как всхлипывающий. Скорее затапливающий всё слезами. Вожак с тяжёлым вздохом встаёт, я ещё буквально одну-две минуты лежу в надежде на сон. Тоже встаю следом. Вожак пытается спихнуть меня назад с контекстом: «да иди, спи, я разберусь». Поздно, я уже сполз по перилам балкона вниз и зевнул так, что чуть челюсть себе не свернул. Сначала мне кажется, что Крошка просто бессвязно всхлипывает. Но чуть позже, с первой закуренной сигаретой я начинаю разбирать его слова. И я понимаю его. Не в том смысле, что у меня вдруг озарение — буковки-это слоги-слоги — это слова. Нет. Я понимаю его историю. И понимаю обо что он бьётся чуть ли не каждый раз головой. Он не_может_догать. Не_может_сделать. Мне сложно, физически сложно вникнуть в суть того, что он называется своим зверем. Рыжий понимает больше и ведёт этот диалог. В какой-то момент я отключаюсь, да простят меня друзья, и начинаю ругать себя благим матом. Ведь я точно так же не_могу_сделать, вот уже больше четырёх месяцев. Мы так долго рассуждаем о том, чтобы сделать наконец уже. И никак не двигаемся с мертвой точки. Когда Крошка успокаивается и медленно приходит в себя Рыжий говорит, что надо сжечь что-то нахуй. Под что-то он подразумевает скорее всего дымовуху, но у меня в душе дозрела идея и я выуживаю страницы из личного дела из-под подушки. Они хранятся у меня уже несколько лет, примерно с тех пор, как я попал сюда. Забавно, но если забрать только две-три страницы, то никто не замечает. Благо, что нумерации страниц у приложения нет. Плюхаюсь на своё же место и показываю Рыжему, что надо сжечь. Он понимающе кивает, а Крошка спрашивает, что это. Я начинаю зачитывать, текст абсолютно бесполезный. «В пожаротушении было задействовано…на место прибыли…о возгорании было сообщено…» просто пустые слова. Уже во всю шмыгая носом, я выдавливаю последнюю фразу: «Ну твою мать, даже имена Л.В. и А.В. Хоть бы блять имена полностью написали. Пошли жечь». Быстро протираю глаза рукавом и оказываюсь на ногах. Не понимаю, как мы идём до костровища. Понимаю, что мы шутим и где-то в кармане брякает сухое топливо. Понимаю, что мы сидим прям на тёплой земле, и я поджигаю медленно лист за листом. Крошка спрашивает, зачем что-то сжигать. Видимо, даже Рыжий уже успел проникнуться вопросом пироманства, раз не спрашивает.
Я чувствую просто физическую усталость.
Усталость, что сколько не беги.
Но себя ты всё равно возьмёшь с собой.
Я бросаю последний крошечный белый листочек бумаги в пепел.
«Некоторые вещи, Крошка, лучше оставить в прошлом».
Абсолютно вовремя я оставил всё, что мешало в прошлом. Приезжает министерская тётка, которая начинает рассказывать про то, что мы все можем получить гранты на обучение в любом университете страны. Ха, а там есть факультет шаурмоведенья? Или метаведенья? Конечно, это очень похоже на химфак, но чем чёрт не шутит. Может быть можно получить узкую специализацию?
Отключка.
Только сейчас я на самом деле понимаю, как мне надоело это абсолютно безвольное состояние. Когда меня ведут. А я не хочу быть ведомым. Очень странное ощущение, меня будто несёт сам ветер. Резкими порывами, ледяными потоками, уволакивает постепенно за собой, не оставляя даже шанса вмешаться. Я бы хотел прервать этот полёт и вернуться назад. Мне слишком чужды эти ощущения и понимания, как они работают просто нет. Мысли становятся материальны и ветер выбрасывает меня из своего потока. Я расплачиваюсь за это дикой внезапной головной болью и открыванием глаз в Могильнике. Какая-то медсестра бегает надо мной и то что-то к голове прикладывает, то таблетку впихнёт. Я прислушиваюсь к себе, скорее жив, чем мёртв. Отползаю в место, где наверно смогу полежать. Крысятник.
Там меня ждёт вожак, который уже в курсе произошедшего. Я просто падаю куда-то в центр крысиной кровати и заворачиваюсь под одеяло. Меня сразу окружает рыжее семейство, и я укрываюсь ещё сильнее в уют и просто мерно болтаю. В моё плечо утыкается Рыжая, а Рыжий прикладывает руку к голове и отмечает там самую горячую точку. Да, это место, но всё будет хорошо. Медсестра меня бы просто так не отпустила. Рыжая и Рыжий начинают обсуждать, что они видели в своих мечтах, уже в наглую, не пытаясь приукрашивать. У этой игры странные правила, то мы маскируемся, то льём информацию тазами. Ладно. Единственное, чем я радуюсь, что эта парочка нормально общается. Без великой братско-сестринской любви, но хотя бы клочья шкурок не летают по воздуху.
Вновь ветер.
- Господин Феанор, не хотите отдохнуть с дороги?
- Хочу.
- Выпейте горячего вина, оно согреет вас.
- Какое-то оно слишком лёгкое.
-Летнее.
-Ясно.
-У ворот уставший путник, пустить его?
-Да.
-Здравствуйте, вы наверно устали с дороги?
-Да, очень.
-Горячего вина?
-Да.
-Может быть что-то ещё?
-Нет, спасибо.
-А если серьёзно, Мелькор?
-Камни. И у нас есть два варианта: начать драться…
-Договориться.
-Три варианта.
- По камню каждому?
-Нет, давай только нам двоим.
-Хорошо. И ты защищаешь мою часть.
-А ты мои. И никто из твоих родственников не претендует на них.
-Договорились.
-Договорились.
После подобного…меня начинает заносить. Все спрашивают, в норме ли я. Да, более чем в норме. Пару обзорных кругов по коридорам, и я захожу к Рыжей. По закону подлости, именно эта комната стала проходным двором. В этот момент, потому что «ну, когда ещё». Все рекорды побил Копун, который дошёл до кровати и со своеобразными извинениями ускакал назад. Мы с такой теплотой стали вспоминать Мог. Никто не шастает, все избегают, тишина полная. Подушек, наволочек и простыней нет, но кому они нужны, когда особо то не трогают? Размышления в итоге меня выключают, но всего лишь до полуночи. Видимо чутьё подсказало что ли. Я выползаю из тёплой кровати, целую Рыжую в макушку, говорю, что скоро вернусь и провально застреваю на улице.
Только и успеваю, что накинуть куртку на плечи. На улице сидит Рыжий в раздрае и состоянии очень близкому к провалу всей возможной морали, которую только можно провалить. До этого он собирался и знал, где достать меч, для того, чтобы убить короля сего самозваного мечтательного королевства. Или не королевства, как они себя там называют то? И вот сейчас, вожак почти как заведённая пластинка повторяет «у меня было всё, но я не смог». Я понимаю его, но я чую, последнее, что ему нужно было - это жалость. Когда мне удаётся убедить его уйти к костровищу и там выдохнуть, я уже немного подустаю от «пластинки». Но терпение, все имеют на это право, особенно, когда не получилось. У тебя вон сколько не получалось. В годах моральные сопли, намотанные на кулак на эту тему не сосчитать. Плюс, это не сводится к «очень сложным разговорам». За это уже точно хотелось бы закопать.
Жечь.
Эх…Крошка, Крошка. Почему ты так наивен и прямолинеен? И вновь, понимание, почему он привёл Сову к костру. Почему объявил именно так. Да, Сова – рыцарь, который убил короля. Опустим, ту мысль, что за королём скорее всего придёт кто-то следующий. Но Рыжему этот факт без разницы, формулировка, отношение и настроение прокатываются по нему вторым бронепоездом. Или уже не бронепоездом. И вот уже которую ночь подряд приходится бросать костёр, потому что не до него сейчас. Мы добиваем содержимое кружки, фляжки вожака и уходим в стайную. Там мы постепенно добиваем ещё какие-то капелюшки и засыпаем, как мелкие крысята в куче тряпья. Мои вялые попытки намекнуть Рыжему, что Крошка может быть захочет прийти и спать здесь не сдвигают вожака даже на сантиметр. Где-то в ночи приходят Гибрид и Мертвец. Странно, их будто почти нет в стайной или мне кажется?
У меня только надежда, что к утру вожак сможет спокойно взвесить всю ситуацию.
Рано утром я уже, как смотритель всех коридоров прохожу везде, нахожу Крошку, на всякий случай его очки. И получаю от Рыжей весть, что господин горячая вода вернулся к нам. Утром я смог спать только полуурывками, поэтому рядом с девушкой, которая просто пышет здоровым и крепким досыпом, я кажусь себе сельдью. Безвольная сельдь может только заползти в душ и безумно довольствоваться фактом наличия горячей воды. Сказал бы мне кто-то, что я как крыса, буду самозабвенно плескаться в воде. Ну ни в жизни бы не поверил. Но, жизнь порой может удивить.
Видимо следуя лучшим заветам северных богов, мы организовываем первый завтрак. Сфинкс, Рыжая и Ральф гордой утренней группой сидят на крыльце. Кто-то периодически приходит, отжимает бутерброд и уходит. Обычно кто-то из Крыс. Ну кто ещё может проснуться на запах еды то? В итоге, мы обсуждаем фургончик с лабой, кто кем будет работать. И что мне срочно надо становиться величайшим шаурменом. Именно величайшим, все слишком сильно хотят есть. Функцию готовки шаурмы «из топора» уже давным-давно пора ввести в наших краях. А если глобально, зачем нам наши все мечты, если уже дали горячую воду?
Тогда же я вспоминаю, про самую раннюю утреннюю шуточную переделку одной фразы для стены с дополнениями на наш лад. Лэри очень феерично просит пару петард за возможность попользоваться маркером, и я тупо побеждаю лень, находя маркер в стайной. Что-то вы как-то прихуели все ребят. Или такое прихуение только у избранных? Забиваю на наглость и пишу на стене, где-то выше уровня глаз, ибо только там свободное место:
1) секс
2) выпивка
3) рок-н-ролл
4) наркотики
5) горячая вода
Гордый собой ухожу и вижу, что к надписи идёт Македонский. Он читает, что я написал и улыбается. Впервые на моей памяти Македонский улыбается. Я замечаю эту улыбку только краешком глаза, но в такие моменты так тепло становится на крысином подобии души. Ведь даже от крысиного долбоебизма может быть кому-то хорошо.
Девушки решают все же запустить поиск сокровищ. На уровне энтузиазма ныкаю три сокровища. Видимо жадность феанорова так компенсируется. Мне достаётся какая-то абсолютно долбанутая загадка про гробы. К понятию «гроб» мы пытаемся прикопаться со всех сторон и как-то не выходит. Даже в гнезде Стервятника мы побывали. Папа следил зорко, в два глаза, чтобы лишнего не трогали, но был не удивление терпелив. Я сразу мысленно вспоминаю чудесные бенгальские огни, которые он вернул в честь карточного долга. Да, долг платежом красен, но, когда так. Вдвойне приятно. Выясняется, что загадка про гробы прилетела от Генофонда, который по слухам стал вожаком Псов. Оказывается, гроб – шкаф. Кто-то шарит под шкафом и выуживает нечто. Генофонд говорит, что это какой-то чай. Ладно, с чаем разберемся потом. Из кусочков головоломки складывается паззл, о том, где же сокровище. Спрятано оно там, где были ростовые куклы, хорошо, хоть мы помним, где они. Были. Ключевое слово – были. Примерно на этом месте мы находим привязанную намертво мафию. Жалко, что мы не успели в неё сыграть.
Всех пробивает на поиграть. В этот раз выбор падает на игру под кодовым названием «Хуйня на лбу». Самым сложным заданием получается найти для Рыжего очки, которые бы закрывали глаза, но при этом не палили бы всем ответы на задания. Всё же самым сложным оказывается Данко, которого Македонский загадал Рыжей. Я по уже неизвестно какому разу торможу в эту игру, а Сфинкс мне стабильно подсказывает. Естественно самой очевидной подсказкой становится, когда я спрашиваю про возраст. –Я мужчина – да - в самом расцвете сил? – да. Меня даже хохот не смутил. А вот Сфинкс, который упорно держал граблей варенье прям раздражал. Но подсказка была угадана сквозь смех и слёзы. Карлсон. Кто же я ещё.
— Я мужчина! Хоть куда! В полном расцвете сил.
— Да-а? А в каком возрасте бывает этот… расцвет сил?
— Ну, знаешь, э-э-м-м… Не будем об этом говорить.
Говорила мне мама: «Не мешай водку с наркотиками». В нашем случае почти нарицательное «не пей из бутылки Аптекаря». Всё было хорошо, пока не выпил же.
- Вы должны подготовить обед для генерала.
-Хорошо.
-А что мы будем делать?
-Давай вон ту икру на пастилу намажем.
- А что, красиво, давай.
- Интересно, а вкусно?
- Не знаю, здесь так скучно, что хоть действительно готовь.
- А зачем девушка избивает кого-то медведем?
- Давай, что-то проще спроси.
- Здравствуйте, генерал.
- Где моя еда?
- Всё готово и на столе.
- Он что? Себе в глаз…?
- Молчи.
-Выметайтесь.
Степень моего офигения от этого всего не описать словами. А генерала чем надо будет убить? Копьём или молотом? И надо ли? По нему и так природа съездила, раз он пьёт глазами. И что за бред - оставить кухарку, но выставить трёх солдат? Политика этого генерала так и остаётся для меня загадкой. Или нас там было двое? Не знаю. Это место так плохо отпечатывается у меня в памяти, будто оно пустое. Естественно, первое место, куда я иду после такого трипа – это Коф. Лучше бы это был наркотический трип, хотя бы понятно было. А так - неприятно, назад не хочется. Бр. А вот Кофейник уютный, оооочень и такой родной. На маски на стенах смотреть особо не хочется, но их просто избегать, если перевести фокус на стойку или собеседника. Стойка не находится, а вот собеседник – вполне. Им оказывается Гупи, который просит ещё. Утверждает, что моё «лекарство» прям создано для него. Я упираюсь лапами, что лучше бы у кого из могильных посетителей стрельнул, но…нет. Я упираюсь лапами, он плавниками. Хотя откуда у фитиля лапы? Неважно. И мы договариваемся до обмена. Амулет на дозу. Мне не особо верится в силу амулетов, хотя один огонёчек на шее говорит об обратном. Для меня был такой сюрприз, когда я увидел такой же у Рыжей. Мне даже показалось, что ниточка между ними мелькнула. Но даже если он поможет хоть чуточку.
Я шепчу Гупи на ухо, что мне нужно и он начинает делать. К тому моменту, когда обмен завершен в Коф как раз приходит Рыжая и я повязываю ей на шею амулет.
Ритуалы завершены, Рыжая смотрит на новую красоту на шее, Гупи распластался по кровати, а я наконец доползаю до барной стойки. Там мой друг – Кролик. Вновь великолепно мешает и умеет слушать. Мне кажется, что Кролик для меня самая стабильная единица в этом месте. Всегда в одном месте, всегда в одном состоянии. А как они смешно подыгрывали песне вместе с Крошкой. Почти рок-концерт для своих. Сейчас, правда, сюда добавилась Стёкла, но она так легко вписалась, что сомнений не возникает – точно своя. Наши диалоги с Кроликом всегда очень смешные, но если коротко: «бухнуть-пздц?-да.-совсем?-не очень-тогда на». Эти диалоги сложно называть глубокомысленными, но они есть и есть стабильно. Как якорь, в месте, где повторяется одно и тоже. Иногда одно и тоже, самое нормальное тоже очень нужно.
В попытке хотя бы немного проветриться я иду гулять за второе здание и нахожу там потрясающе вкусные яблоки. Видимо этой яблоне повезло больше и на ней ещё столько всего, поэтому очень скоро мы возвращаемся с Копуном воровать яблоки. Забавно, что он сразу лезет на балкон и начинает, стоя на перилах, скидывать мне яблоки. Собирается их почти целая рубашка и мы довольные отползаем назад. Кто-то по пути выхватывает себе яблоко, кто-то отказывается. Но яблоки в любом случае сбрасываются на перекресток. Голодающий да найдёт.
С яблоком в зубах я забегаю в Коф опять и там меня встречает за стойкой Стёкла, которая почему-то становится моим братом. Вариантов у неё немного, поэтому она становится Фингофлином. Вроде.
Выхожу через балкон на улицу и там встречаю Сфинкса. С абсолютно измученным лицом он выдавливает из себя только одно слово «Похуйляндия». Мы уходим туда в необычное для этого место, потому что нам лень прыгать по балконам. В беседку, которая сделана под избушку. Сфинкс рассказывает, как устал биться об одни и те же проблемы. И как он…и как мы по сути все бессильны. А я только и могу отметить про себя, что мы наконец спели «Всё идёт по плану» без ошибок. Не знаю, как так вышло, но диалог сделал поворот и «бумажки» дали о себе знать. Да, те самые бумажки, которые уже сожжены последний раз трепыхнулись в душе. В следующий раз, когда я буду рассказывать про это, чувство беспомощности покинет меня навсегда. А сейчас…я чувствую, как слёзы легко скользят, а голос остаётся ровным. Ровный как зеркало, он не отражает ничего, но, когда я поворачиваюсь к Сфинксу, я вижу в его глазах дикую жалость. «Я помню только, как пытался выбить дверь. И мне жгло всю правую руку. Но она никак не поддавалась». И всё. Пустота приходит, когда я перестаю смотреть на лицо Сфинкса и замираю взглядом в одну точку в никуда. Дальше мелькают наши обычные темы и вместе с уничтожением пива приходит моральное закрытие «Похуйляндии».
То ли от скуки, то ли от отсутствия запретов выдаю Рыжей пару кристалликов и беру себе. Ха. Дальше начинаются рыжие авиалинии с выгоном самолёта из ангара и весёлыми полётами. Даже не знаю, что опять было неожиданно. Что Македонский оказался отличный рулевым или то, что воспиталка девочек залезла в самолёт и решила покататься? Может на неё так разгром её кабинета повлиял? Или если не принимать таблетки, то голова может сама на место встать? Загадка загадкой, но пообломав почти все кусты самолёт докатан хотя бы частично в сторону площадки. Торжественное обещание завершить дело позже провалено с треском.
Когда я вновь увижу Рыжего, он будет продолжать биться над проблемой, как нам всем помочь.
А никак, видимо. Правильного ответа нет нигде, даже там. И даже тогда, когда там оказывается человек, который по идее несёт ответственность за всё. Ха. Естественно, он поступает так, как ему выгодно. Рыжего просто бомбит от этого всего и листовки про генерала просто рвутся на клочки. Хорошо, что все почти молчат. Молчание и темнота, темнота и молчание. Кто-то говорит, что надо очиститься в Лесу, но поможет ли это…не знаю. Они вгоняют меня в страх и уносят туда, где я могу успокоиться. Точнее там, где я хочу успокоиться. Мне не нравится это ощущение мельничных жерновов, которые стремятся нас перемолоть.
Перемолоть, сделать удобную массу и выплюнуть назад. Темень расползается и окружение постепенно становится серым. Серым, но хотя бы знакомым. В моей голове крутится только один вопрос: «А кто тебя вообще хозяином Дома сделал?». И это одна из самых неприятных мыслей, но верных. Тоже самое в своё время спрашивал Крошка. Помню, как он удивился, когда Слепой и Табаки чуть ли не белый совет устроили по поводу его ловушек. Тогда наш местный мистер-прямолинейность сказал верно: «Для меня есть только один вожак – Рыжий». Да, только один, даже если не всемогущий.
С этой мыслью я уже просто плетусь в Кофейник. Ходьбой это назвать сложно. Именно плетусь. То ли усталость, то ли самочувствие, но лицо будто уползает куда-то и остаётся только гримаса усталости. Уже не хочется ни выпить, ни говорить, просто отпустить бы это всё. И пусть само как-то разрешится. В Кофе на подоконнике с таким же выражением лица сидит Стёкла. Сидит, свернувшись чуть ли не калачиком и смотрит на меня усталыми глаазми. Я пытаюсь найти хоть какую-то позитивную тему, но у меня не получается. Не выходит, как у Рыжей с лёгкостью спросить: «А каким был дедушка?». Все фразы, которые приходят на ум веют либо сарказмом, либо усталостью. Сейчас у меня бы не хватило сил, чтобы бенгальский огонь поджечь. Я почти уверен, что он бы потух.
- Как ты?
- Задолбался светить.
- Я тоже.
Утыкаясь Стёкле в плечо, я чувствую стальной привкус во рту. В попытке сложить два и два, понимаю, что уже дня три-четыре не получал никаких таблеток и начинаю заходиться в кашле. Да-да-да, всё нормально, скоро пройдёт. Кролик начинает бегать за салфетками, кто-то помогает доползти до кровати чтобы лечь. И скоро прибегает наш любимый врач-революционер. У него весь халат и брюки изрисованы, а сам он смотрит на меня огромными круглыми глазами. Глаза стремятся по форме к очкам. Да, вы грозились осмотрами, а таблетки забыли. Угу. Врач чуть ли не бьёт себя ладонью по лбу и выбегает. Мертвец приносит мне таблетки из Мога, потом врач ещё выдает какие-то сверхэффективные. От них мне должно сразу стать лучше. И становится.
Не знаю почему, но мне хочется уйти от всего этого безобразия куда подальше. И я знаю идеальное место для этого. Из толпы задолбанных людей я вылавливаю Рыжую и предлагаю слазить на крышу. Там потрясающе. Спокойствие, когда просто лежишь, смотришь на звёзды и у тебя всё хорошо. Просто хорошо и ничего не надо. Разговор доходит до того, что мы что-то жгли вчера на костре вместе с Рыжим и Крошкой. Целенаправленно. Да, было дело. И я вновь пересказываю эту историю. И мне наконец она не причиняет боли. Осталось только тоска, но она не ранит. Сейчас я могу здесь просто валяться на рубашке, обнимать Рыжую, смотреть на звёзды, наблюдать за зыбкой дорожкой света, которая освещает посадочную полосу для самолётов. Просто здесь и сейчас.
Этот момент был призван стать последним «просто» на эту ночь. Окончание этой ночи мне что-то смутно напоминает. Я не знаю, что. Но.
Всё закручивается окончательно, когда на первый этаж приходит это нечто. Сплетённое из каких-то обрывков, кусков, неясных фрагментов, оно стелется по полу и заставляет всех паниковать. Когда все поддаются панике и решают выбежать на улицу на наши руки ложится Крошка, который не может идти. Меня начинает вводить в ступор, количество людей, которые уже не могут нормально перемещаться самостоятельно. Ещё немного и у нас вообще никто ниоткуда не сможет выбраться. Крошка оказывается на лавочке и начинает извиняться, что отдавил мне ногу. Понимаю, что всё нормально, только когда фантомная боль проходит. Сначала мне казалось, что мне выдрали мышцу.
Потом мне будет казаться, что мне выдрали сердечную мышцу. Мы все оказываемся на лестнице, когда вновь накатывает паралич. Оба раза я падаю так, что в поле зрения падают те, кого забирают. Во второй раз на мою ногу падает Крыса. Рядом, справа падает Рыжая. Она так обхватывает меня руками, что мне кажется, рёбра могут затрещать. Но полусон-полудрёма спасают от этого. Хоть и не спасают от страха. Я смутно ловлю, будто в расфокусе, что забрали Копуна, Мертвеца. Из наших я больше не могу разглядеть никого. Мимо бегает белый карлик, который присматривается к каждому и то ли выбирает себе следующую жертву, то ли следует какому-то плану. Не знаю, я просто пытаюсь следить хоть и получается с трудом. Внезапно, когда паралич отпускает мы оказываемся на улице. Я пытаюсь посчитать Крыс по головам и понимаю, что Рыжего нет. Крыса тоже видит это и врывается внутрь, хотя Ральф пытается удержат нас всех на улице. Когда я прохожу первые шесть ступенек, Крыса возвращается назад. Одна. Лучше не спрашивать. Создаётся впечатление, что все чувства смыло этой волной, либо они просто чего-то ждут. Попытка собрать всех в одном месте сейчас не заканчивается ничем, Крысы ищут своих друзей из других стай. До тех пор, пока Аптекарь не приносит новость про Крошку. Нет, его не забрали. Он умер. Мы собираемся в Могильнике, около него. Почти каждая Крыса отдаёт ему то, что может и Аптекарь просит меня говорить. Говорить?! Что сейчас говорить?!
Никто кроме тебя сейчас не может.
Это звучит равносильно приговору.
Приговору, который раздаётся эхом в моей голове, будто всё это уже было и является очень дурным сном. Кошмаром, от которого я мог бы проснуться.
Если бы оно было сном.
Из меня вырывается только жалкое подобие речи и последнее на что меня хватает – предложение уйти отсюда. Просто уйти на костровище и там что-то сделать. Уйти.
Куртка, пакет, сигареты, отсутствие алкоголя. Помню, что сказал Падали, как счастлив его видеть. Он не понял почему. Как я рад видеть их живыми и здесь.
Но буквально в нескольких шагах, которые я успеваю совершить в сторону костровища, меня догоняет всё то, что копилось. Догоняет на мысли: «Отлично, сейчас ночь, Крошка сможет дойти так».
Никак он не куда не дойдёт уже больше никогда. Всё.
Рюкзак Рыжего летит в сторону, а я сажусь там, где стоял. Никаких сил, просто сидеть. Я не вижу кто обнимает меня, капюшон натянутый по самый подбородок, чтобы не видно было слёз, скрывает мир от меня.
Мысль уйти подальше не покидает меня. Просто уйти. Сбежать, чтобы это место похоронило все эти воспоминания. Ральф говорит, что надо достать кое-что из рюкзака Рыжего, я сразу пойму. Шарю рукой и через какое-то время нахожу на самом дне пистолет. Да уж, понял. Но теперь без разницы. Собираю всю стаю и уговариваю Рыжую пойти с нами. Сейчас я в обострённом режиме паранойи. И может быть внешне это выглядит спокойно. Нет. Всё. На сегодня достаточно. Я больше не справлюсь.
Говорю, что мы пойдём жечь костёр. Да. Поминальный. Нет? Тогда маяк, пусть будет маяк. Господин Дождь говорит, что души смогут вернуться в этот мир, когда придёт их срок.
А можно было сделать так, чтобы они не уходили?
Как-нибудь обмануть эту схему, чтобы нет?
На костровище собираются почти все. Крыса приносит в своём рюкзаке виски. Я делаю слишком большой глоток и закашливаюсь. Срабатывает принцип «да всё равно уже».
Табаки начинает принимать ставки на то, сколько продержится новый крысиный вожак. Если бы не его статус, то получил бы в табло. Кто-то из крыс кричит, что точно месяц у нас в стае уже введён новый закон «Месяц без смертей». Да, с такими законодательными мыслями, мы дойдём до уборки и станем примерными, как фазаны.
Догорает последняя пиротехника, костёр светит всё ярче. Белобрюх стабильно подкидывает туда бумагу.
Я наблюдаю за всеми и почти не присаживаюсь, только перехватываю иногда флягу, которая вяло гуляет по кругу. Сфинкс смотрит на меня и просит переночевать в Крысятнике. По его взгляду видно, что он вернётся в Четвёрку только под страхом смертной казни, и то не факт. Говорю, чтобы он заходил и понимаю, что просто хочу лечь.
Хочу лечь в своё крысиное гнездо, огромное и уютное, чтобы отодвинуть эти проблемы на задний план.
Говорю всем Крысам, что ухожу в стайную и увожу с собой Рыжую.
Да, пожалуйста, останься сегодня здесь со мной.
Теперь у меня не хватит сил, чтобы разжать ладонь и спокойно отпустить. Амулет ли Гупи сработал или нет. Не знаю, не хочу знать.
И она говорит то, о чём я думал последние несколько дней. Всё просто. «Все наши мечты уже здесь. И я ни за что бы тебя не отпустила».
Просто не надо их отпускать.
Эти слова никогда не смогут покинуть меня так, как должны были бы. И в последнее время мне всё сложнее и сложнее выдавать мысль «строго по сценарию». Она слишком путается, настолько, что в танцах огня и то больше смысла. Единственное, что осталось после этого всего – спокойствие.
Для меня загадка, почему это так, но ни господа, ни мечты, ни трагедии, не смогли сбить с курса. Да, они упорно пытались, изо всех сил. Но каждый раз, незаметно для меня самого, сознание возвращалось в прежнее русло.
Не знаю, откуда у меня взялись силы на маяк. Но пусть он всем светит.
Я жду вас здесь, около него.
Я скучаю по вам. По каждому из вас.
Каждого из тех, кто ушёл сегодня, я бы хотел видеть вновь здесь.
Я бы хотел, чтобы сегодня мы собирали кровать в стайной для десятерых.
Я жду вас.
Я люблю тебя.
Спасибо абсолютно всем, кто был в этой истории.
Спасибо, Ян.
В воздухе уже давно висит приближающая какофония звуков и ощущений. Звуки ветра и дождя. Ощущения холода и страха. Мне иногда было холодно в крысином гнезде, меня впервые, будто отделили от своих же. Везде серый туман, постепенно выстраивающий стены между людьми. И, порой, в это лабиринте может промелькнуть кто-то до боли знакомый.
В Кофейнике собирается толпа людей и выстраивается в очередь за шаурмой. Скоро я всерьёз буду подумывать о том, чтобы просто открыть свой ларёк и сбежать куда подальше от этого марева. В помещении мелькают многие, где-то в очереди затесался Белобрюх и Кролик, который грустит, что его очередь подвинули. Сфинкс готов молиться на овощи и мясо завёрнутые в лаваш. Мимо пробегает толпа людей и я почти готов сдаться в процессе сворачивания непослушных рулетов из слишком сухого лаваша. Но совесть пронзительно громко орёт: "поел сам-корми соседа". Крошка несколько раз подходит ко мне и пытается выяснить, когда мы пойдём встречать Рыжего из Могильника. Уже скоро.
Когда мы приходим в Могильник, Рыжий ещё лежит на койке, хотя должен уже нестись по коридору, созывая всех крыс. Но нет, медсестра и врач усердно что-то изучают в бумажках, поэтому первую кружку, которая попадет в руки вожака они пропускают мимо себя. Вторую уже нет, и моя кружка запирается ими куда-то в тумбочку под дружные угрозы, что меня ждёт осмотр. Обязательно и вот прям сегодня же. За столь хамское поведение, они выставляют нас за дверь. Шепчу Рыжему, чтобы постарался вызволить мою кружку из столь несправедливого плена. Всю дорогу меня так и подмывает выяснить у медсестры, как же она пережила наши гирлянды из цветных презервативов в Моге, запуск корсаров под балконом и матерные частушки. А ведь мы так старались для вожака. Везёт нам по-крупному – врач явно свой, в отличии от медсестры, ибо кружка с полным содержимым оказывается у Рыжего в рюкзаке.
Где-то до обеда медсестра упорно преследует мою кружку, будто там всё зло мира. К сожалению, для неё самой, её выражение лица настолько бесценно, что половина Кофейника начала залпом уничтожать содержимое стаканов. Видно, что ребята делают это специально, но такое цирковое шоу сложно не любить. Рыжий, который выпил остатки в моей кружке, Гупи, который просто выхватил чей-то стакан и осушил его одним глотком. Местная кармелита чуть ли не верещит, что Жёлтый Антон обязан будет прийти на осмотр и уже совсем скоро. Устав от угроз, я просто спрашиваю, когда. Как сказали, после обеда мне будет устроена выволочка по полной программе. Честно запасаясь таблеткой от Рыжего, чтобы прийти на осмотр в кондиции и дальше наблюдать её бесподобное выражение лица, я жду. Жду ещё долго и так и не дождусь дня три.
Где-то час или полтора мы долго и почти упорно, с переменным успехом наполняли водяные бомбочки. Целая толпа людей, которые жаждут чуть ли не нырнуть в воду. По такой-то жаре, да и ещё с отсутствием горячей воды – неудивительно. Из окружающего вокруг действительно удивляет то, что Копун завязывает узелки просто с фантастической ловкостью. В то время, как Белобрюх почти всегда косячит и громогласно извещает всех об этом. Но это всё детали, зато после обеда начинается битва. Нам с Рыжим не терпится устроить артобстрел, поэтому пока люди, медленно плетутся для того, чтобы обсудить свои очень сложные разговоры, всё почти закончилось. Ральф с усмешкой выясняет, почему же всё закончилось. «А вы бы ещё дольше плелись!» - бодро кричу в ответ, пока последняя бомбочка летит в Сову. Она попадает ровнёхонько девушке под ноги и мести явно не избежать. Месть приходит в её руках, когда мы все наполняем вторую партию перед фильмом. Хотя в данном случае возмездие относительное, мы и так по самые уши в воде настолько, что в какой-то момент Ральф пригоняет бедную полуживую уборщицу собирать воду в туалете.
«Тётя Зина» собирает воду и тоже собирается смотреть фильм. Сначала нас всех долго и упорно сгоняют в актовый зал. И начинают цирк: «а мы вот не уверены, что вам стоит его показывать». Взрослые очень умные, они как бы сначала думают, а потом делают. Недалеко они от нас ушли в целом, единственное отличие –наркоту по углам не прячут, а просто на полочках в комнате хранят. После недолгих уговоров и объяснений блюстители дисциплины соглашаются с тем, что если нам не понравится, то мы сразу уйдём. Показать решили не что-то, а «Кошмар на улице вязов 3». Может у них так подсознание фонит? Начитались наших надписей на стенах про сны и мечты. Вот и получите, распишитесь, испугайтесь ожившей сгнившей свиньи. Рыжий говорит, что это его любимая часть. Забавно, а когда он остальные успел посмотреть то? И сколько их вообще? Как только выключают свет между Крысами по первому ряду начинает гулять кружка с содержимым фляжки вожака. Кто-то туда подмешивает нечто и получается какой-то безумный коктейль. Окончательно всё проясняется, когда «самая правильная» врачиха сваливает и Рыжий достаёт таблетки. Постепенно некоторые покидают зал. Хотя вроде бы тот же Сфинкс досиживает до конца, и многие Крысы проявляют удивительную усидчивость. Крошка видит впервые на экране негра: «Это же как Кролик, только наоборот». И после этого понеслась битва комментариев, кто остроумнее быстрее-выше-сильнее. Рыжая пригревается на коленях, вот только во время сцены с пожаром приходится выйти. Сначала, на первых кадрах, мне кажется, что есть возможность справиться. Сейчас же всё хорошо и не из-за чего так переживать. Почти не из-за чего. Ноги сами выносят на улицу, и я думаю только о том, что лишь бы никто следом не пошёл.
Хлопок дверью после меня.
Второй хлопок дверью.
Пусть это будет тот, кто просто с фильма вышел.
По ступенькам ко мне спускается Рыжая, солнце играет в её волосах. Из уголка с мебелью Алисы смотрит та-самая-врачиха. Хоть кружки с собой нет, а то жонглирование одновременно двумя вопросами в таком состоянии, прекрасно, но слишком. Я так сильно не хочу, чтобы моя реакция выливалась на Рыжую, что просто зарываюсь носом в кудри и думаю о таблетке от её брата. Эйфория…она ещё действует. Да-времени прошло ещё мало-она работает-тебе не кажется. Эффект выдуманной таблетки прокатывает, и я начинаю отшучиваться, что сцена уже закончилась «они же примерно минуты по 3». Вопрос объяснения этому упрямому человеку, что так лучше не делать отпадает. Она же пойдёт, и придёт, и обнимет. Прям как Рыжий. Как многие из них бы сделали. Почему именно здесь мы научились не отступать от обещаний данных самим себе? Хоть и держать их сложнее всего.
Почти идеальные солдаты, дисциплины не хватает.
Остаток фильма уже скорее является мирным валянием по удобным креслам. Акула просыпается только когда в кадре появляется обнажённая девушка. И тут же засыпает. Очень похоже, что он был бы идеальной крысой в этом плане.
Фильм заканчивается и нашептывает про наши же сны, но все гонят эти мысли прочь. Ребята начинают вторую водную битву и некоторым уже лень наполнять бомбочки, поэтому в ход идут бутылки с дырявыми крышками и пустые пластиковые ведёрки из-под не пойми чего-то. Мне прилетает в печень от Мертвеца. Хорошо так…так хорошо, что печень недовольна, Мертвец в испуге, зато бомбочка не лопнула. Она прицельно летит в Генофонда. Снаряды закончились, и я несусь наполнять ведро водой. Рыжая с Волком выясняют, стал ли я победителем в водной битве. Сейчас не знаю, но после этого ведра точно. В коридорах наконец-то шум и какое-то движение, поэтому пока я гыгыкаю и наполняю ведро водой, готовя главную подлянку, людей приятно слушать. Открываю дверь плечом, сияя как медный пятак и выношу главное оружие массового поражения на улицу. Никто сразу не понимает в чём разница и только, когда я почти вразвалочку подхожу, начинают драпать во все стороны. Это не спасает и парочка людей облиты почти с ног до головы.
Водная эпопея заканчивается, и я наконец перелезаю во всё сухое. Мне кажется, что вокруг очень много воды и надо добавить что-то в противоположность ей. Что это может быть? Конечно. В коридоре на Перекрёстке Крыса спрашивает всегда ли у меня ботинки и рубашка одного цвета. Нет, далеко не всегда, а то это уже какой-то лордовостью попахивает. До костровища вновь добирается толпа людей, некоторых видеть не хотелось бы, но огонь не терпит. В последнее время толпы людей, которые увязываются следом утомляют. Но им это тоже надо. И пусть, мне так приятно потрогать тепло руками, хоть и ненадолго. Крошка прячется почти всегда от солнца, он один из немногих, кто рад, что мы уходим в Дом. Жалко, что огонь почти нельзя обнять. Зато можно обнимать, то пламя, которое есть в людях. Оно греет ещё сильнее.
Но не всегда то, что греет имеет верное начало. Пламя, которое полыхало над подарками от господ хотелось только затоптать.
Люди вокруг постепенно начинают погружаться в свои мечты и рассказывать о них. Но несмотря на то, что подобные рассказы должны раскрашивать этот мир, делая его ярче, этого не происходит. Серость будто проникла во все уголки и пытается обесцветить всё, до чего касается. Странное ощущение, весь мир будто покрывается постепенно мутной плёнкой, а все ощущения притупляются. Да, их немного улучшают наркотики и красные очки, которые я иногда беру у Крошки. И всё же не то. Это не то ощущение, которое должно появляться в нас от исполнения наших мечт. Одним из первых про свою мечту рассказывает Сфинкс, в своём мире он был рыцарем. В его словах столько спокойствия и безразличия к этому вопросу, будто у нас здесь каждый день новое развлечение, а мечты показывают по несколько раз в неделю. А вдруг мы просто не готовы к тому, чтобы наши мечты стали реальными?
В очередной раз мы оказываемся с Рыжим в Кофейнике. Сложно сказать, какой это раз по счёту, но хотя бы в этот раз здесь нет истерящей медсестры, поэтому мы с Рыжим спокойно наслаждаемся очередным шедевром из рук Кролика. Если бы были бы призы за художественно вкусовые выполненные коктейли, то он бы точно выиграл. Судьи уснули бы прям под столом, а жюри бы скакало по барной стойке восхваляя жидкую амброзию, которая может избавить хотя бы от некоторых проблем. Иногда напитки богов добавляют к душевной боли ещё и головную, но мы и не с такой побочкой сталкивались. Мы рассуждаем ни о чём и обо всём, когда в Коф приходит Крошка. Ещё более белый чем обычно. Он долго и искренне просит прощения, что так получилось, что он правда не хотел и всё такое. Что Рыжая наклонилась, а он случайно сделал кадр. Рыжий бегло осматривает фотографию, показывает мне и прячет в рюкзак. К сердцу, как оказалось. Позже кадр вернётся к модели, но до этого момента будет много рассуждений. Ведь, по-хорошему, это первая полоса Блюма. Раз уж Крысятник его стабильно собирает, то почему бы и не сделать первую полосу истинно крысиной.
В полутёмном коридоре, пока я зависаю над какой-то старой надписью, меня ловит Ральф. Он делает это абсолютно по-ральфовски. Просто вежливо предлагает поговорить. Мда, Шериф бы уже всю дурь выбил и просто за шкирнятник утащил, а этот ещё держится. И красивые песни поёт, пытается народ расшевелить. Разговор, странно ли это или нет идёт о том, что творится там и почему нам показывают наши мечты. С одной стороны, я понимаю почти всё из того, что он говорит. С другой, мне не достаёт жизненного опыта, который приобретается только со временем. Наверно, стоило бы стать двадцативосьмилетним мной, чтобы понять досконально, что мне пытаются объяснить. Но шагнуть одним махом на десять лет вперёд я не хотел бы, феноменальной мудрости Сфинкса нам вполне хватает. Ральф замолкает, и я говорю, что понял, на что достаёт опыта. С остальной информацией буду разбираться по принципу «а мне же говорили».
Говорила мне мама, не мешай водку с метамфетаминами.
После такого меня очень удачно вылавливает Сфинкс на Перекрёстке, мы отползаем в ленивую Похуйляндию. Мы скорее не ноем, а просто обмениваемся последними новостями. На фронте Крысятника всё спокойно – да, Ральф мозги пытался полоскать – возможно там есть несколько верных мыслей – рыжий баран настолько же рыж и упрям – Слепой с Волком опять дошли до уровня ненависти – Лорд устроил цирк в Четвёрке. В целом, без новостей. Кроме того, что мечты-мечты. Хотя за последнее время это перестало быть хоть сколько-то новостью. Зато именно тогда мы смогли наконец полностью проорать «Всё идёт по плану». И всё действительно по плану, если мы из проблем штук пять моем назвать сразу. Правда, мы на них не реагируем, но это другая проблема. Следующая, которая исходит только от нас. Может мы правда устали? Устали от того, что всё так стабильно плохо, а кусочки радости…у тебя обычно только один вариант получить их - сделать самому. Ковать долго и упорно, с мастерством, превосходящим искусность Феанора. Кажется, я могу понять, почему он решил не отдавать эти чёртовы камни без боя. Когда столько отдаёшь в душе начинает играть уже не жадность. А просто ярость, что каждую крошку нужно чуть ли не зубами выгрызать. У себя самого.
Позднее вечером мы почти всей гурьбой собираемся в Крысятнике. Блюстители порядка поутихли с утра и поэтому никто, не прячась по углам достаёт бутылки. Удивительно, но среди нас сидит Сова и на каждую вторую шутку реагирует примерно так «Ну это вот точно Крысятник!». А разве может быть неточно? Как бы полукрысятник? У нас в наличии есть один полупёс-полукрыса, но и тот вполне себе крыса. Со странностями, но кто среди нас без них. Кружка стала липким от чего-то сладкого в ней, «зелёные орешки» почти закончились, а состав гостей, то уменьшается, то увеличивается. Видимо мысленная новость о том «алкоголь вон там» передается по воздуху и люди сползаются в одну точку. Или находят на запах?
Засыпание подползает незаметно и окутывает нас. Мне хочется свить крысиное гнездо из кучи одеял, но слишком хорошо после такого вечера, слишком давно мы вместе не собирались. Не смотря на. Поэтому я просто забиваюсь на свою кровать и почти мгновенно отключаюсь под мирное посапывание крыс. Где-то в ночи приходит Белобрюх и от этого я просыпаюсь в первый раз. Под утро меня окончательно подрывает от сопения Рыжего. Тихонько бужу вожака, вроде бы даю ему капли и решаю выползти из холода. Кто-то ночью открыл балкон и комнату не то что проветрило, а просто подморозило на мой вкус. В параллель распинывания Рыжего закрываю балкон и вылезаю из Крысятника, в надежде на то, что смогу согреться походив. Но нет, когда я возвращаюсь, холод продолжает бегать мурашками.
Поэтому я переползаю к Рыжей. Кто бы знал, как здесь тепло. В комнате их только двое, из-под одеяла торчит кудрявая макушка Стёклы. Сначала сон приходит с теплом, а потом так же быстро уходит. Шутки с утра сводятся к тому, что срочно нужен кофе и господин горячая вода. Но в кранах только его соперник, господи холодная вода, который уже несколько дней выигрывает состязание. Как только я вылезаю из-под одеяла Стёкла выталкивает меня из девичьей, с контекстом того, что ей надо срочно переодеться. Хорошо, что она не обидчивая и умеет отшучиваться от крысиных подкатов. В результате борьбы одного острослова и одного наглого парня последний покинул помещение.
В таком же хорошем настроении прихожу в Крысятник, собираю всё для подобия душа и встречаю в туалете Рыжего. Место встречи всегда стабильно. Он недоволен, что я его разбудил, потому что через буквально пять минут начал храпеть Гибрид и он вообще не заснул. Искренне сочувствую вожаку и получаю от него инструкцию, как помыть голову в холодной воде. Инструкция так себе, известно, что лучше мыть в раковине и вода не такая уж холодная. Бывает и холоднее. С матом пополам, стиснув зубы, я всё же совершаю подвиг. Почти сразу выхожу на солнышко, чтобы хоть как-то согреться. Тепло действительно спасает. И завтрак. Завтрак и тепло.
Девушки созывают всех на праздник осени, на костровище. Рыжая выходит в великолепном красном платье и венке из цветов. Чуть позже в Кофейнике она же заплетёт мне «Причёску Феанора» после провальной попытки нацепить венок. Предлагаю девушкам пару дымовхух, чтобы было веселее. Главна сего действа у них видимо Сова и она говорит тащить. Тащить, так тащить. Выбираю самые осенние цвета, их не то чтобы много. Какую красивую песню они поют и как на самом деле здорово, наконец оказаться здесь всем вместе, а не сидеть по разным углам. И ходит по коридорам, игнорируя половину жителей Дома. Во время танца я отворачиваюсь куда-то, а Крошка вдруг прячет взгляд и начинает стенать, что он правда «не хотел это видеть, но он опять видел, оно само». Рыжий начинает поддакивать, что да, они всё видели. И очень сожалеют об этом. Загадка крысиного двора оказывается более приземлённой, чем я представил. Летящая юбка Рыжей просто слишком высоко поднялась, вот и всё. Я-то уже нарисовал себе приближение невидимого дракона или выдуманных контрольных. Ха, знали бы они, что это в целом не предел того, что может произойти, не удивлялись бы. После танца я раздаю дымовухи. Сова потрясающе танцует, раскидывая дым повсюду, а Настежь так и норовит потрогать искры пальцами, прям как Крыса. Решаю, что в следующий раз искряще-дымящиеся буду выдавать по считалочке, а то клянченье надоело.
Чуть позже на тропинке к Дому нас с Рыжим вылавливает Ральф, который почему-то решает, что мы лучшая кандидатура для того, чтобы вновь рассказывать нам про то место и мечты, которые оттуда приходят. Я сижу, как воды в рот набравши, потому что добавить особо нечего, этот дуэт успешно справляется и без меня. Да, это всё подделка. Да, есть люди, которые будут туда стремиться. Вставать у них на пути, с моей точки зрения бесполезно, от всех тот мир не запрёшь, да и не сильно надо. Ральф говорит, что ему надо поговорить вдвоём с Рыжим. Я встаю и отползаю, думая о Кофейнике. Бросаю последнюю фразу Рыжему: «Ты ведь понимаешь, что у нас есть главный баран на тему того, что там. Прекрасный рыжеволосый кудрявый баран». Рыжий только понимающе кивнул.
Приход в Коф не даётся просто так, Кролик мешает всё та же богично, подсыпая острых чипсов, которые могут уничтожать только избранные, а я зацепляюсь языками с Гупи. Рыбоптица задолбана по самое «не могу» и начинает шутить про сильмариллы. Порой я чувствую себя слишком жалостливым, по отношению к людям. Но, как и Гупи помог мне, так и я могу помочь ему сейчас. «Феанор, Феанор, где твои сильмариллы?»: хохочет Гупи из коляски. «А может быть поделишься?»: и продолжает ухахатываться. Я беру коктейль со стойки и в задумчивости ползу в сторону Крысятника. Помощь за помощь – это справедливо, тем более новые дозы слабее старых. Колеблясь, по принципу да-нет, я всё же приношу немного ему. Советую не пить ближайшее время. Гупи пытается найти лазейку: «А если выпью?». Лучше не пить, просто лучше не стоит. Тем более в твоём то состоянии, друг.
С улицы возвращается Рыжий, лелея мечту поспать сегодня днём, я полностью присоединяюсь к нему. Мы вьём подобие гнезда в Крысятнике и забираемся в него. Как только найдено самое теплое и уютное положение в стайную входит всхлипывающий Крошка. Как всхлипывающий. Скорее затапливающий всё слезами. Вожак с тяжёлым вздохом встаёт, я ещё буквально одну-две минуты лежу в надежде на сон. Тоже встаю следом. Вожак пытается спихнуть меня назад с контекстом: «да иди, спи, я разберусь». Поздно, я уже сполз по перилам балкона вниз и зевнул так, что чуть челюсть себе не свернул. Сначала мне кажется, что Крошка просто бессвязно всхлипывает. Но чуть позже, с первой закуренной сигаретой я начинаю разбирать его слова. И я понимаю его. Не в том смысле, что у меня вдруг озарение — буковки-это слоги-слоги — это слова. Нет. Я понимаю его историю. И понимаю обо что он бьётся чуть ли не каждый раз головой. Он не_может_догать. Не_может_сделать. Мне сложно, физически сложно вникнуть в суть того, что он называется своим зверем. Рыжий понимает больше и ведёт этот диалог. В какой-то момент я отключаюсь, да простят меня друзья, и начинаю ругать себя благим матом. Ведь я точно так же не_могу_сделать, вот уже больше четырёх месяцев. Мы так долго рассуждаем о том, чтобы сделать наконец уже. И никак не двигаемся с мертвой точки. Когда Крошка успокаивается и медленно приходит в себя Рыжий говорит, что надо сжечь что-то нахуй. Под что-то он подразумевает скорее всего дымовуху, но у меня в душе дозрела идея и я выуживаю страницы из личного дела из-под подушки. Они хранятся у меня уже несколько лет, примерно с тех пор, как я попал сюда. Забавно, но если забрать только две-три страницы, то никто не замечает. Благо, что нумерации страниц у приложения нет. Плюхаюсь на своё же место и показываю Рыжему, что надо сжечь. Он понимающе кивает, а Крошка спрашивает, что это. Я начинаю зачитывать, текст абсолютно бесполезный. «В пожаротушении было задействовано…на место прибыли…о возгорании было сообщено…» просто пустые слова. Уже во всю шмыгая носом, я выдавливаю последнюю фразу: «Ну твою мать, даже имена Л.В. и А.В. Хоть бы блять имена полностью написали. Пошли жечь». Быстро протираю глаза рукавом и оказываюсь на ногах. Не понимаю, как мы идём до костровища. Понимаю, что мы шутим и где-то в кармане брякает сухое топливо. Понимаю, что мы сидим прям на тёплой земле, и я поджигаю медленно лист за листом. Крошка спрашивает, зачем что-то сжигать. Видимо, даже Рыжий уже успел проникнуться вопросом пироманства, раз не спрашивает.
Я чувствую просто физическую усталость.
Усталость, что сколько не беги.
Но себя ты всё равно возьмёшь с собой.
Я бросаю последний крошечный белый листочек бумаги в пепел.
«Некоторые вещи, Крошка, лучше оставить в прошлом».
Абсолютно вовремя я оставил всё, что мешало в прошлом. Приезжает министерская тётка, которая начинает рассказывать про то, что мы все можем получить гранты на обучение в любом университете страны. Ха, а там есть факультет шаурмоведенья? Или метаведенья? Конечно, это очень похоже на химфак, но чем чёрт не шутит. Может быть можно получить узкую специализацию?
Отключка.
Только сейчас я на самом деле понимаю, как мне надоело это абсолютно безвольное состояние. Когда меня ведут. А я не хочу быть ведомым. Очень странное ощущение, меня будто несёт сам ветер. Резкими порывами, ледяными потоками, уволакивает постепенно за собой, не оставляя даже шанса вмешаться. Я бы хотел прервать этот полёт и вернуться назад. Мне слишком чужды эти ощущения и понимания, как они работают просто нет. Мысли становятся материальны и ветер выбрасывает меня из своего потока. Я расплачиваюсь за это дикой внезапной головной болью и открыванием глаз в Могильнике. Какая-то медсестра бегает надо мной и то что-то к голове прикладывает, то таблетку впихнёт. Я прислушиваюсь к себе, скорее жив, чем мёртв. Отползаю в место, где наверно смогу полежать. Крысятник.
Там меня ждёт вожак, который уже в курсе произошедшего. Я просто падаю куда-то в центр крысиной кровати и заворачиваюсь под одеяло. Меня сразу окружает рыжее семейство, и я укрываюсь ещё сильнее в уют и просто мерно болтаю. В моё плечо утыкается Рыжая, а Рыжий прикладывает руку к голове и отмечает там самую горячую точку. Да, это место, но всё будет хорошо. Медсестра меня бы просто так не отпустила. Рыжая и Рыжий начинают обсуждать, что они видели в своих мечтах, уже в наглую, не пытаясь приукрашивать. У этой игры странные правила, то мы маскируемся, то льём информацию тазами. Ладно. Единственное, чем я радуюсь, что эта парочка нормально общается. Без великой братско-сестринской любви, но хотя бы клочья шкурок не летают по воздуху.
Вновь ветер.
- Господин Феанор, не хотите отдохнуть с дороги?
- Хочу.
- Выпейте горячего вина, оно согреет вас.
- Какое-то оно слишком лёгкое.
-Летнее.
-Ясно.
-У ворот уставший путник, пустить его?
-Да.
-Здравствуйте, вы наверно устали с дороги?
-Да, очень.
-Горячего вина?
-Да.
-Может быть что-то ещё?
-Нет, спасибо.
-А если серьёзно, Мелькор?
-Камни. И у нас есть два варианта: начать драться…
-Договориться.
-Три варианта.
- По камню каждому?
-Нет, давай только нам двоим.
-Хорошо. И ты защищаешь мою часть.
-А ты мои. И никто из твоих родственников не претендует на них.
-Договорились.
-Договорились.
После подобного…меня начинает заносить. Все спрашивают, в норме ли я. Да, более чем в норме. Пару обзорных кругов по коридорам, и я захожу к Рыжей. По закону подлости, именно эта комната стала проходным двором. В этот момент, потому что «ну, когда ещё». Все рекорды побил Копун, который дошёл до кровати и со своеобразными извинениями ускакал назад. Мы с такой теплотой стали вспоминать Мог. Никто не шастает, все избегают, тишина полная. Подушек, наволочек и простыней нет, но кому они нужны, когда особо то не трогают? Размышления в итоге меня выключают, но всего лишь до полуночи. Видимо чутьё подсказало что ли. Я выползаю из тёплой кровати, целую Рыжую в макушку, говорю, что скоро вернусь и провально застреваю на улице.
Только и успеваю, что накинуть куртку на плечи. На улице сидит Рыжий в раздрае и состоянии очень близкому к провалу всей возможной морали, которую только можно провалить. До этого он собирался и знал, где достать меч, для того, чтобы убить короля сего самозваного мечтательного королевства. Или не королевства, как они себя там называют то? И вот сейчас, вожак почти как заведённая пластинка повторяет «у меня было всё, но я не смог». Я понимаю его, но я чую, последнее, что ему нужно было - это жалость. Когда мне удаётся убедить его уйти к костровищу и там выдохнуть, я уже немного подустаю от «пластинки». Но терпение, все имеют на это право, особенно, когда не получилось. У тебя вон сколько не получалось. В годах моральные сопли, намотанные на кулак на эту тему не сосчитать. Плюс, это не сводится к «очень сложным разговорам». За это уже точно хотелось бы закопать.
Жечь.
Эх…Крошка, Крошка. Почему ты так наивен и прямолинеен? И вновь, понимание, почему он привёл Сову к костру. Почему объявил именно так. Да, Сова – рыцарь, который убил короля. Опустим, ту мысль, что за королём скорее всего придёт кто-то следующий. Но Рыжему этот факт без разницы, формулировка, отношение и настроение прокатываются по нему вторым бронепоездом. Или уже не бронепоездом. И вот уже которую ночь подряд приходится бросать костёр, потому что не до него сейчас. Мы добиваем содержимое кружки, фляжки вожака и уходим в стайную. Там мы постепенно добиваем ещё какие-то капелюшки и засыпаем, как мелкие крысята в куче тряпья. Мои вялые попытки намекнуть Рыжему, что Крошка может быть захочет прийти и спать здесь не сдвигают вожака даже на сантиметр. Где-то в ночи приходят Гибрид и Мертвец. Странно, их будто почти нет в стайной или мне кажется?
У меня только надежда, что к утру вожак сможет спокойно взвесить всю ситуацию.
Рано утром я уже, как смотритель всех коридоров прохожу везде, нахожу Крошку, на всякий случай его очки. И получаю от Рыжей весть, что господин горячая вода вернулся к нам. Утром я смог спать только полуурывками, поэтому рядом с девушкой, которая просто пышет здоровым и крепким досыпом, я кажусь себе сельдью. Безвольная сельдь может только заползти в душ и безумно довольствоваться фактом наличия горячей воды. Сказал бы мне кто-то, что я как крыса, буду самозабвенно плескаться в воде. Ну ни в жизни бы не поверил. Но, жизнь порой может удивить.
Видимо следуя лучшим заветам северных богов, мы организовываем первый завтрак. Сфинкс, Рыжая и Ральф гордой утренней группой сидят на крыльце. Кто-то периодически приходит, отжимает бутерброд и уходит. Обычно кто-то из Крыс. Ну кто ещё может проснуться на запах еды то? В итоге, мы обсуждаем фургончик с лабой, кто кем будет работать. И что мне срочно надо становиться величайшим шаурменом. Именно величайшим, все слишком сильно хотят есть. Функцию готовки шаурмы «из топора» уже давным-давно пора ввести в наших краях. А если глобально, зачем нам наши все мечты, если уже дали горячую воду?
Тогда же я вспоминаю, про самую раннюю утреннюю шуточную переделку одной фразы для стены с дополнениями на наш лад. Лэри очень феерично просит пару петард за возможность попользоваться маркером, и я тупо побеждаю лень, находя маркер в стайной. Что-то вы как-то прихуели все ребят. Или такое прихуение только у избранных? Забиваю на наглость и пишу на стене, где-то выше уровня глаз, ибо только там свободное место:
1) секс
2) выпивка
3) рок-н-ролл
4) наркотики
5) горячая вода
Гордый собой ухожу и вижу, что к надписи идёт Македонский. Он читает, что я написал и улыбается. Впервые на моей памяти Македонский улыбается. Я замечаю эту улыбку только краешком глаза, но в такие моменты так тепло становится на крысином подобии души. Ведь даже от крысиного долбоебизма может быть кому-то хорошо.
Девушки решают все же запустить поиск сокровищ. На уровне энтузиазма ныкаю три сокровища. Видимо жадность феанорова так компенсируется. Мне достаётся какая-то абсолютно долбанутая загадка про гробы. К понятию «гроб» мы пытаемся прикопаться со всех сторон и как-то не выходит. Даже в гнезде Стервятника мы побывали. Папа следил зорко, в два глаза, чтобы лишнего не трогали, но был не удивление терпелив. Я сразу мысленно вспоминаю чудесные бенгальские огни, которые он вернул в честь карточного долга. Да, долг платежом красен, но, когда так. Вдвойне приятно. Выясняется, что загадка про гробы прилетела от Генофонда, который по слухам стал вожаком Псов. Оказывается, гроб – шкаф. Кто-то шарит под шкафом и выуживает нечто. Генофонд говорит, что это какой-то чай. Ладно, с чаем разберемся потом. Из кусочков головоломки складывается паззл, о том, где же сокровище. Спрятано оно там, где были ростовые куклы, хорошо, хоть мы помним, где они. Были. Ключевое слово – были. Примерно на этом месте мы находим привязанную намертво мафию. Жалко, что мы не успели в неё сыграть.
Всех пробивает на поиграть. В этот раз выбор падает на игру под кодовым названием «Хуйня на лбу». Самым сложным заданием получается найти для Рыжего очки, которые бы закрывали глаза, но при этом не палили бы всем ответы на задания. Всё же самым сложным оказывается Данко, которого Македонский загадал Рыжей. Я по уже неизвестно какому разу торможу в эту игру, а Сфинкс мне стабильно подсказывает. Естественно самой очевидной подсказкой становится, когда я спрашиваю про возраст. –Я мужчина – да - в самом расцвете сил? – да. Меня даже хохот не смутил. А вот Сфинкс, который упорно держал граблей варенье прям раздражал. Но подсказка была угадана сквозь смех и слёзы. Карлсон. Кто же я ещё.
— Я мужчина! Хоть куда! В полном расцвете сил.
— Да-а? А в каком возрасте бывает этот… расцвет сил?
— Ну, знаешь, э-э-м-м… Не будем об этом говорить.
Говорила мне мама: «Не мешай водку с наркотиками». В нашем случае почти нарицательное «не пей из бутылки Аптекаря». Всё было хорошо, пока не выпил же.
- Вы должны подготовить обед для генерала.
-Хорошо.
-А что мы будем делать?
-Давай вон ту икру на пастилу намажем.
- А что, красиво, давай.
- Интересно, а вкусно?
- Не знаю, здесь так скучно, что хоть действительно готовь.
- А зачем девушка избивает кого-то медведем?
- Давай, что-то проще спроси.
- Здравствуйте, генерал.
- Где моя еда?
- Всё готово и на столе.
- Он что? Себе в глаз…?
- Молчи.
-Выметайтесь.
Степень моего офигения от этого всего не описать словами. А генерала чем надо будет убить? Копьём или молотом? И надо ли? По нему и так природа съездила, раз он пьёт глазами. И что за бред - оставить кухарку, но выставить трёх солдат? Политика этого генерала так и остаётся для меня загадкой. Или нас там было двое? Не знаю. Это место так плохо отпечатывается у меня в памяти, будто оно пустое. Естественно, первое место, куда я иду после такого трипа – это Коф. Лучше бы это был наркотический трип, хотя бы понятно было. А так - неприятно, назад не хочется. Бр. А вот Кофейник уютный, оооочень и такой родной. На маски на стенах смотреть особо не хочется, но их просто избегать, если перевести фокус на стойку или собеседника. Стойка не находится, а вот собеседник – вполне. Им оказывается Гупи, который просит ещё. Утверждает, что моё «лекарство» прям создано для него. Я упираюсь лапами, что лучше бы у кого из могильных посетителей стрельнул, но…нет. Я упираюсь лапами, он плавниками. Хотя откуда у фитиля лапы? Неважно. И мы договариваемся до обмена. Амулет на дозу. Мне не особо верится в силу амулетов, хотя один огонёчек на шее говорит об обратном. Для меня был такой сюрприз, когда я увидел такой же у Рыжей. Мне даже показалось, что ниточка между ними мелькнула. Но даже если он поможет хоть чуточку.
Я шепчу Гупи на ухо, что мне нужно и он начинает делать. К тому моменту, когда обмен завершен в Коф как раз приходит Рыжая и я повязываю ей на шею амулет.
Ритуалы завершены, Рыжая смотрит на новую красоту на шее, Гупи распластался по кровати, а я наконец доползаю до барной стойки. Там мой друг – Кролик. Вновь великолепно мешает и умеет слушать. Мне кажется, что Кролик для меня самая стабильная единица в этом месте. Всегда в одном месте, всегда в одном состоянии. А как они смешно подыгрывали песне вместе с Крошкой. Почти рок-концерт для своих. Сейчас, правда, сюда добавилась Стёкла, но она так легко вписалась, что сомнений не возникает – точно своя. Наши диалоги с Кроликом всегда очень смешные, но если коротко: «бухнуть-пздц?-да.-совсем?-не очень-тогда на». Эти диалоги сложно называть глубокомысленными, но они есть и есть стабильно. Как якорь, в месте, где повторяется одно и тоже. Иногда одно и тоже, самое нормальное тоже очень нужно.
В попытке хотя бы немного проветриться я иду гулять за второе здание и нахожу там потрясающе вкусные яблоки. Видимо этой яблоне повезло больше и на ней ещё столько всего, поэтому очень скоро мы возвращаемся с Копуном воровать яблоки. Забавно, что он сразу лезет на балкон и начинает, стоя на перилах, скидывать мне яблоки. Собирается их почти целая рубашка и мы довольные отползаем назад. Кто-то по пути выхватывает себе яблоко, кто-то отказывается. Но яблоки в любом случае сбрасываются на перекресток. Голодающий да найдёт.
С яблоком в зубах я забегаю в Коф опять и там меня встречает за стойкой Стёкла, которая почему-то становится моим братом. Вариантов у неё немного, поэтому она становится Фингофлином. Вроде.
Выхожу через балкон на улицу и там встречаю Сфинкса. С абсолютно измученным лицом он выдавливает из себя только одно слово «Похуйляндия». Мы уходим туда в необычное для этого место, потому что нам лень прыгать по балконам. В беседку, которая сделана под избушку. Сфинкс рассказывает, как устал биться об одни и те же проблемы. И как он…и как мы по сути все бессильны. А я только и могу отметить про себя, что мы наконец спели «Всё идёт по плану» без ошибок. Не знаю, как так вышло, но диалог сделал поворот и «бумажки» дали о себе знать. Да, те самые бумажки, которые уже сожжены последний раз трепыхнулись в душе. В следующий раз, когда я буду рассказывать про это, чувство беспомощности покинет меня навсегда. А сейчас…я чувствую, как слёзы легко скользят, а голос остаётся ровным. Ровный как зеркало, он не отражает ничего, но, когда я поворачиваюсь к Сфинксу, я вижу в его глазах дикую жалость. «Я помню только, как пытался выбить дверь. И мне жгло всю правую руку. Но она никак не поддавалась». И всё. Пустота приходит, когда я перестаю смотреть на лицо Сфинкса и замираю взглядом в одну точку в никуда. Дальше мелькают наши обычные темы и вместе с уничтожением пива приходит моральное закрытие «Похуйляндии».
То ли от скуки, то ли от отсутствия запретов выдаю Рыжей пару кристалликов и беру себе. Ха. Дальше начинаются рыжие авиалинии с выгоном самолёта из ангара и весёлыми полётами. Даже не знаю, что опять было неожиданно. Что Македонский оказался отличный рулевым или то, что воспиталка девочек залезла в самолёт и решила покататься? Может на неё так разгром её кабинета повлиял? Или если не принимать таблетки, то голова может сама на место встать? Загадка загадкой, но пообломав почти все кусты самолёт докатан хотя бы частично в сторону площадки. Торжественное обещание завершить дело позже провалено с треском.
Когда я вновь увижу Рыжего, он будет продолжать биться над проблемой, как нам всем помочь.
А никак, видимо. Правильного ответа нет нигде, даже там. И даже тогда, когда там оказывается человек, который по идее несёт ответственность за всё. Ха. Естественно, он поступает так, как ему выгодно. Рыжего просто бомбит от этого всего и листовки про генерала просто рвутся на клочки. Хорошо, что все почти молчат. Молчание и темнота, темнота и молчание. Кто-то говорит, что надо очиститься в Лесу, но поможет ли это…не знаю. Они вгоняют меня в страх и уносят туда, где я могу успокоиться. Точнее там, где я хочу успокоиться. Мне не нравится это ощущение мельничных жерновов, которые стремятся нас перемолоть.
Перемолоть, сделать удобную массу и выплюнуть назад. Темень расползается и окружение постепенно становится серым. Серым, но хотя бы знакомым. В моей голове крутится только один вопрос: «А кто тебя вообще хозяином Дома сделал?». И это одна из самых неприятных мыслей, но верных. Тоже самое в своё время спрашивал Крошка. Помню, как он удивился, когда Слепой и Табаки чуть ли не белый совет устроили по поводу его ловушек. Тогда наш местный мистер-прямолинейность сказал верно: «Для меня есть только один вожак – Рыжий». Да, только один, даже если не всемогущий.
С этой мыслью я уже просто плетусь в Кофейник. Ходьбой это назвать сложно. Именно плетусь. То ли усталость, то ли самочувствие, но лицо будто уползает куда-то и остаётся только гримаса усталости. Уже не хочется ни выпить, ни говорить, просто отпустить бы это всё. И пусть само как-то разрешится. В Кофе на подоконнике с таким же выражением лица сидит Стёкла. Сидит, свернувшись чуть ли не калачиком и смотрит на меня усталыми глаазми. Я пытаюсь найти хоть какую-то позитивную тему, но у меня не получается. Не выходит, как у Рыжей с лёгкостью спросить: «А каким был дедушка?». Все фразы, которые приходят на ум веют либо сарказмом, либо усталостью. Сейчас у меня бы не хватило сил, чтобы бенгальский огонь поджечь. Я почти уверен, что он бы потух.
- Как ты?
- Задолбался светить.
- Я тоже.
Утыкаясь Стёкле в плечо, я чувствую стальной привкус во рту. В попытке сложить два и два, понимаю, что уже дня три-четыре не получал никаких таблеток и начинаю заходиться в кашле. Да-да-да, всё нормально, скоро пройдёт. Кролик начинает бегать за салфетками, кто-то помогает доползти до кровати чтобы лечь. И скоро прибегает наш любимый врач-революционер. У него весь халат и брюки изрисованы, а сам он смотрит на меня огромными круглыми глазами. Глаза стремятся по форме к очкам. Да, вы грозились осмотрами, а таблетки забыли. Угу. Врач чуть ли не бьёт себя ладонью по лбу и выбегает. Мертвец приносит мне таблетки из Мога, потом врач ещё выдает какие-то сверхэффективные. От них мне должно сразу стать лучше. И становится.
Не знаю почему, но мне хочется уйти от всего этого безобразия куда подальше. И я знаю идеальное место для этого. Из толпы задолбанных людей я вылавливаю Рыжую и предлагаю слазить на крышу. Там потрясающе. Спокойствие, когда просто лежишь, смотришь на звёзды и у тебя всё хорошо. Просто хорошо и ничего не надо. Разговор доходит до того, что мы что-то жгли вчера на костре вместе с Рыжим и Крошкой. Целенаправленно. Да, было дело. И я вновь пересказываю эту историю. И мне наконец она не причиняет боли. Осталось только тоска, но она не ранит. Сейчас я могу здесь просто валяться на рубашке, обнимать Рыжую, смотреть на звёзды, наблюдать за зыбкой дорожкой света, которая освещает посадочную полосу для самолётов. Просто здесь и сейчас.
Этот момент был призван стать последним «просто» на эту ночь. Окончание этой ночи мне что-то смутно напоминает. Я не знаю, что. Но.
Всё закручивается окончательно, когда на первый этаж приходит это нечто. Сплетённое из каких-то обрывков, кусков, неясных фрагментов, оно стелется по полу и заставляет всех паниковать. Когда все поддаются панике и решают выбежать на улицу на наши руки ложится Крошка, который не может идти. Меня начинает вводить в ступор, количество людей, которые уже не могут нормально перемещаться самостоятельно. Ещё немного и у нас вообще никто ниоткуда не сможет выбраться. Крошка оказывается на лавочке и начинает извиняться, что отдавил мне ногу. Понимаю, что всё нормально, только когда фантомная боль проходит. Сначала мне казалось, что мне выдрали мышцу.
Потом мне будет казаться, что мне выдрали сердечную мышцу. Мы все оказываемся на лестнице, когда вновь накатывает паралич. Оба раза я падаю так, что в поле зрения падают те, кого забирают. Во второй раз на мою ногу падает Крыса. Рядом, справа падает Рыжая. Она так обхватывает меня руками, что мне кажется, рёбра могут затрещать. Но полусон-полудрёма спасают от этого. Хоть и не спасают от страха. Я смутно ловлю, будто в расфокусе, что забрали Копуна, Мертвеца. Из наших я больше не могу разглядеть никого. Мимо бегает белый карлик, который присматривается к каждому и то ли выбирает себе следующую жертву, то ли следует какому-то плану. Не знаю, я просто пытаюсь следить хоть и получается с трудом. Внезапно, когда паралич отпускает мы оказываемся на улице. Я пытаюсь посчитать Крыс по головам и понимаю, что Рыжего нет. Крыса тоже видит это и врывается внутрь, хотя Ральф пытается удержат нас всех на улице. Когда я прохожу первые шесть ступенек, Крыса возвращается назад. Одна. Лучше не спрашивать. Создаётся впечатление, что все чувства смыло этой волной, либо они просто чего-то ждут. Попытка собрать всех в одном месте сейчас не заканчивается ничем, Крысы ищут своих друзей из других стай. До тех пор, пока Аптекарь не приносит новость про Крошку. Нет, его не забрали. Он умер. Мы собираемся в Могильнике, около него. Почти каждая Крыса отдаёт ему то, что может и Аптекарь просит меня говорить. Говорить?! Что сейчас говорить?!
Никто кроме тебя сейчас не может.
Это звучит равносильно приговору.
Приговору, который раздаётся эхом в моей голове, будто всё это уже было и является очень дурным сном. Кошмаром, от которого я мог бы проснуться.
Если бы оно было сном.
Из меня вырывается только жалкое подобие речи и последнее на что меня хватает – предложение уйти отсюда. Просто уйти на костровище и там что-то сделать. Уйти.
Куртка, пакет, сигареты, отсутствие алкоголя. Помню, что сказал Падали, как счастлив его видеть. Он не понял почему. Как я рад видеть их живыми и здесь.
Но буквально в нескольких шагах, которые я успеваю совершить в сторону костровища, меня догоняет всё то, что копилось. Догоняет на мысли: «Отлично, сейчас ночь, Крошка сможет дойти так».
Никак он не куда не дойдёт уже больше никогда. Всё.
Рюкзак Рыжего летит в сторону, а я сажусь там, где стоял. Никаких сил, просто сидеть. Я не вижу кто обнимает меня, капюшон натянутый по самый подбородок, чтобы не видно было слёз, скрывает мир от меня.
Мысль уйти подальше не покидает меня. Просто уйти. Сбежать, чтобы это место похоронило все эти воспоминания. Ральф говорит, что надо достать кое-что из рюкзака Рыжего, я сразу пойму. Шарю рукой и через какое-то время нахожу на самом дне пистолет. Да уж, понял. Но теперь без разницы. Собираю всю стаю и уговариваю Рыжую пойти с нами. Сейчас я в обострённом режиме паранойи. И может быть внешне это выглядит спокойно. Нет. Всё. На сегодня достаточно. Я больше не справлюсь.
Говорю, что мы пойдём жечь костёр. Да. Поминальный. Нет? Тогда маяк, пусть будет маяк. Господин Дождь говорит, что души смогут вернуться в этот мир, когда придёт их срок.
А можно было сделать так, чтобы они не уходили?
Как-нибудь обмануть эту схему, чтобы нет?
На костровище собираются почти все. Крыса приносит в своём рюкзаке виски. Я делаю слишком большой глоток и закашливаюсь. Срабатывает принцип «да всё равно уже».
Табаки начинает принимать ставки на то, сколько продержится новый крысиный вожак. Если бы не его статус, то получил бы в табло. Кто-то из крыс кричит, что точно месяц у нас в стае уже введён новый закон «Месяц без смертей». Да, с такими законодательными мыслями, мы дойдём до уборки и станем примерными, как фазаны.
Догорает последняя пиротехника, костёр светит всё ярче. Белобрюх стабильно подкидывает туда бумагу.
Я наблюдаю за всеми и почти не присаживаюсь, только перехватываю иногда флягу, которая вяло гуляет по кругу. Сфинкс смотрит на меня и просит переночевать в Крысятнике. По его взгляду видно, что он вернётся в Четвёрку только под страхом смертной казни, и то не факт. Говорю, чтобы он заходил и понимаю, что просто хочу лечь.
Хочу лечь в своё крысиное гнездо, огромное и уютное, чтобы отодвинуть эти проблемы на задний план.
Говорю всем Крысам, что ухожу в стайную и увожу с собой Рыжую.
Да, пожалуйста, останься сегодня здесь со мной.
Теперь у меня не хватит сил, чтобы разжать ладонь и спокойно отпустить. Амулет ли Гупи сработал или нет. Не знаю, не хочу знать.
И она говорит то, о чём я думал последние несколько дней. Всё просто. «Все наши мечты уже здесь. И я ни за что бы тебя не отпустила».
Просто не надо их отпускать.
Эти слова никогда не смогут покинуть меня так, как должны были бы. И в последнее время мне всё сложнее и сложнее выдавать мысль «строго по сценарию». Она слишком путается, настолько, что в танцах огня и то больше смысла. Единственное, что осталось после этого всего – спокойствие.
Для меня загадка, почему это так, но ни господа, ни мечты, ни трагедии, не смогли сбить с курса. Да, они упорно пытались, изо всех сил. Но каждый раз, незаметно для меня самого, сознание возвращалось в прежнее русло.
Не знаю, откуда у меня взялись силы на маяк. Но пусть он всем светит.
Я жду вас здесь, около него.
Я скучаю по вам. По каждому из вас.
Каждого из тех, кто ушёл сегодня, я бы хотел видеть вновь здесь.
Я бы хотел, чтобы сегодня мы собирали кровать в стайной для десятерых.
Я жду вас.
Я люблю тебя.
Спасибо абсолютно всем, кто был в этой истории.
Спасибо, Ян.
Заехать могут на чай и по роже.©
А вот эту хуйню опубликуют